Page 1 - И дольше века длится день

Чингиз Айтматов
И дольше века длится день…

Буранный полустанок

Вся правда, девять лет спустя…

В принципе, я не любитель разного рода приложений к литературному тексту типа
предисловий, послесловий и т. п. Художественное произведение должно быть абсолютно
законченным объектом и по форме и по сути, как живопись или как музыка, т. е. само за себя
говорящим, воспринимаемым без подсобных комментариев. Однако в практике бывают
оказии, когда поневоле приходится прибегать к предварительному слову, чтобы внести
ясность в некоторые вопросы.
Именно такого рода случаи, касающиеся судеб моих книг, дважды, имели место в моей
творческой жизни, когда я по своей воле счел нужным обратиться к жанру предисловия.
Прочитав предложенное предисловие к повести «Лицом к лицу», читатель, надеюсь, поймет,
чем это было вызвано. Надеюсь также, что предисловие, сохраняемое к первоначальному
изданию «И дольше века длится день», объяснит читателю во многом вынужденность
тогдашнего предварения.
Здесь же я хотел бы остановиться главным образом на истории романа «И дольше века
длится день», увидевшего свет девять лет тому назад на страницах журнала «Новый мир».
Начну с того, что осложнения романа на пути в свет начались с первых шагов. Первозданное,
родное, если можно так выразиться, название книги было «Обруч». Имелся в виду «обруч»
манкуртовский, трансформированный в обруч космический, «накладывавшийся на голову
человечества» сверхдержавами в процессе соперничества на мировое господство… Однако
цензура быстро раскусила смысл такого названия книги, потребовала найти другое
наименование, и тогда я остановился на строке из Шекспира в переводе Пастернака: «И
дольше века длится день». Исходил при этом из того, что лучше поступиться названием, чем
содержанием. Но в «Роман-газете» и в издательстве «Молодая гвардия» и такое название не
нашло согласия. Потребовали более упрощенное, «соцреалистическое» название — и тогда
явился на свет «Буранный полустанок», в «роман-газетном» варианте с литературными
купюрами мест, показавшихся идеологически сомнительными. Шел я на это скрепя сердце,
выбирая наименьшее из зол. Главным было опубликовать книгу. Не поставить ее под удар
фанатичной вульгаризированной критики. Теперь эти дела в прошлом, но тогда идеология
являла собой доминирующую силу.
Но вот прошли годы. Из демагогии, политического фарса свобода превратилась в
действительность. Тем временем роман «И дольше века длится день» множество раз
издавался и переиздавался и в стране и особенно за рубежом. И никто из читателей, столь
горячо принявших роман, не подозревал, как сокрушался я в душе всякий раз на больших
публичных встречах, ибо в романе было описано далеко не все, что я намерен был сказать.
Не без оснований я избегал включать в повествование те события, которые явно не могли
быть проходящими по цензурным соображениям.
Эта внутренняя авторская неудовлетворенность, недосказанность, копившаяся многие
годы, обида на обстоятельства и на самого себя, однако же нашли, наконец, свое разрешение
— я решился на трудное дело — дописать к уже сложившемуся в читательском мире
произведению новые главы, выношенные и выстраданные за многие годы. Эдакое случается
редко, если вообще имеет прецедент…
Но такова оказалась судьба этой книги. Новые главы — интегрированная повесть к
роману — «Белое облако Чингисхана». Хотелось бы, чтобы читатели сами рассудили, стоило
ли автору так долго мучиться, так долго держать в тени от недремлющего идеологического
ока задуманные главы.