Page 170 - О чем шелестит бамбук

оставив меня в темноте с тем, что я принял за медвежью
шкуру. Кто-то тронул рукой мое лицо…
Я дернулся и проснулся.
Вздохнув с облегчением – всего лишь сон! – я
вышел в коридор хлебнуть водички. Коридор – при-
стройка, сбитая в одну доску и покрытая снаружи ру-
бероидом. Сквозь тонкие стены слышно любой шум,
и теперь сквозь щели пробивался невнятный звук, по-
степенно усиливаясь. Озадачившись, я вслушался и
скоро уже довольно ясно мог разобрать многоголосый
речитатив:
– Хой-я! Хойя-аа-о... хойя! Хэй-ан! Хэй-ан! А-сэн!
А-сэн! Ай-гера-ай, ай-гера-ай, ай-гера-ай… Ора-а,
ора-а! Ора-а! Ора-а, ора-а, ора-а… Гей-о-на! Гей-о-на-о-
на, гей-о-на о-на, гей-о-на о-на…
Это странное слаженное пение все повторялось и по-
вторялось, мне стало казаться, что я слышу уже и топот
пританцовывающих ног.
– Хой-я! Хой-я! Хой-я!
Голоса приближались со стороны Медвежьего пере-
вала. Звук нарастал быстро – бегут они, что ли?
– Хэй-ан! Хэй-ан! Хэй-ан! Хэй-ан!
От странного пения уже звенело в голове, ломило в
ушах, и мозг, того гляди, мог превратиться в кисель. Я
сжал руками виски, это не помогло, и я потерял ориен-
тацию в пространстве. Когда очнулся, обнаружил, что
стою на пороге открытой двери.
– Гей-о-на о-на! Гей-о-на о-на!
Медвежья шкура, вытащенная кем-то из сарая, лежа-
ла на траве, а вокруг нее отплясывали какие-то люди, то

168