Page 24 - Краеведческий бюллетень

временами празднословный язык забылся, уступая место немного­
словной мудрости, и «горний ангелов полет» невидимый, но слыши­
мый богом, отмеченный людьми, стал ему внятен не только на уровне
веры, но и сознания.
Как только окончательно определилась тональность сахалинских
очерков, работа закипела. Чехов теперь знал, какие нужны поправки и
дополнения. Он испытал чувство освобождения. В его обращении к ре­
дактору «Русской мысли» В. А. Гольцеву при свойственной Чехову дели­
катности уверенность полная: «Если это можно, буду сдавать в редак­
цию свою сахалинскую каторжную работу' по частям, листа по три, по
четыре, и брать свой аванс сообразно сему.... Позвольте мне привести
Вам кусочек моей сахалинской рукописи. Прочтите и дайте искренний
совет: печатать в журнале или же прямо выпустить книгой? Может быть,
это материал совсем не подходящий для журнала. Сюжет специаль­
ный, немножко пахнет этнографией. К тому же по необходимости вы­
ходит очень подробно и длинно. Будь эта статья листов в 8—10, тогда бы
и разговаривать нечего, а то ведь громадина в 25 и даже в 30 листов!
Впрочем, на сию тему поговорим при свидании» (28 июля 1893 г.).
Гольцев читал и размышлял без малого месяц. И проникся замыс­
лом Чехова: «С большим удовольствием и пользой прочел начало Ва­
шего «Сахалина». В августе, как справимся с книжкой «Русской мыс­
ли», наберем эти главы».
Письма из Мелихова отныне все просахалинены, все говорят об
упоении работой, об ощущении ее пользы, плодоносности. 18 августа
1893 года он пишет Суворину: «Когда получу гонорар за «Сахалин», то
построю себе дом в лесу —с камином, мягкими полами, шкафами для
книг и прочим и найму лакея. Куплю тюльпанов и роз сразу на 100
рублей и посажу их около дома». 10 октября он сообщает В. А. Тихонову:
«За лето я привел в порядок свой «Сахалин», который и начнется печа­
танием с октября. Зри «Русскую мысль». 11 октября Чехов обращается к
редактору «Русской мысли» Гольцеву: «Дорогой Виктор Александро­
вич, я скоро приеду, но мне хочется приехать в Москву с уже исправ­
ленной корректурой для ноябрьской книжки.... Желательно получить
№ и V главы». И нетерпеливо, озабоченно тому же В. А. Гольцеву пишет
24 октября следующее: «Я приеду в среду и привезу с собой корректуру.
Мне хочется промигать в корректуре 4 и 5 главы «Сахалина»,, читанные
мною в прошлом месяце, а посему будс возможно, до среды нс пус­
кайте в печать». По обыкновению Чехов что-то уточняет, что-то под­
крепляет в корректуре. Дело пошло, у него хороший деловой ритм, и
настроение у Антона Павловича радужное. 11 ноября он делится с Су­
вориным: «Ничего не писал, а все гулял. В свободное от медицины вре­
мя читал или приводил в порядок свой громадный «Сахалин».
Примечательный факт: земская врачебная деятельность Чехова ис­
22
подволь влияет на «Сахалин», входит в его плоть. Вот важная для темы
«Мелиховский Сахалин» сноска на 518-й странице первого издания
«Острова Сахалина». На предыдущих 515, 516, 517-й страницах подроб­
но рассказывается о положении дел в недавно выстроенном Александ­
ровском лазарете: о низком уровне санитарии, о странных порядках,
заведенных в этой больнице, о бестолковщине и тупости не только
хирургических инструментов, по и многочисленной медицинской при­
слуги. Чехов в заключение делает сравнение Александровского лазарета
и земской больницы в г. .Серпухове. Преимущество земской больницы
против казенного каторжного лазарета разительное.
В сноске, о которой было сказано, приводятся цифры и факты из
«Обзора Серпуховской земской санитарно-врачебной организации за
1892-1893 годы. Вывод ясен: казенное, каторжное учреждение, конеч­
но же, убогое, расточительное, малоэффективное предприятие,
Чехов, кстати сказать, не делает выводов и не дает рекомендаций.
Но сопоставление затратной, отсталой, бестолковой, варварской ме­
дицины в казенном лазарете с земской столь красноречиво, что возни­
кает желание иметь r нынешней демократической России и земства, и
земские больницы.
Вчитавшись в «Остров Сахалин», обнаруживаешь и научную фунда­
ментальность в подходе к изучению вовсе не изученного па тот момент
архипелага царского времени, и блистательный психоанализ (тысячи
персонажей в кратких, безукоризненно точных, емких, афористичных
характеристиках писателя проходят перед мысленным взором увлечен­
ного читателя), и запоминающиеся навсегда пейзажные зарисовки, и
леденящие кровь сиены наказаний, и поданный, казалось бы, бесстра­
стно длинный ряд кратких и емких картин «невыносимых страданий,
на какие только может быть способен человек». То, к чему сегодня
пришла художественная литература наших дней, оказалось, было зало­
жено в провидческой книге «Остров Сахалин». Перечитывать «Саха­
лин» в паши дни в Мелихове —настоящее потрясение. И надо при­
знать, что этот возрождающийся интерес сулит открытия и нравствен­
ного, и социального характера.
Антон Павлович строго и верно определяет в письме к Суворину
свою заслугу и перед обществом, и будущим: «Мой Сахалин» —труд
академический, и я получу за пего премию митрополита Макария.
Мединина не может теперь упрекать меня в измене. Я отдал должную
дань учености и тому, что старые писатели называли педантством. И я
рад, что в моем беллетристическом гардеробе будет висеть и сей жест­
кий арестантский халат. Пусть висит!»
23