Page 8 - Краеведческий бюллетень

признать, что люди эти на Сахалине жили, сами прошли через сахалин­
в нашем воображении самыми мрачными красками, и мысль, сделаться
его невольным обитателем, пугала тем более что мы сами были убеждены
в невозможности выйти оттуда (выделено мной. - М. И.). Тюремное преда­
ние сохранило разсказ только об одном счастливце' который будто-бы
выплыл с Сахалина на колесе. Впоследствии я убедился, что такое мнение
о Сахалине несколько преувеличено, но до тех пор ... пока я не ускользнул
от самой опаснос ти попасть на Сахалин, я находился в каком-то безпокой-
ном, почти изеуггленном состоянии”.3
Каторга ширилась, на остров прибывали уже не десятки и сотни, а
тысячи человек. Стали прибывать партии ссыльнокаторжных женщин,
жены и дети осужденных. У каждого из них были родственники, знако­
мые, которые получали письма с далекого острова. Уже десятки и сотни
тысяч человек в разных уголках России были причастны к жизни каторжан
на Сахалине. Образ острова становился все более темным, мрачным. Свой­
ственное людям отрицательное отношение к тюрьме, наказаниям, катор­
ге, изгнанию достаточно быстро сформировало отрицательное отноше­
ние к Сахалину вообще. Он стал восприниматься не как географическая
координата, а как символ беспросветности, зла, невыносимых страданий.
Такой безобидной вещи как климату передаваемые из уст в уста легенды
стали приписывать тоже что-то необычное, зловещее, ненормальное.
Для иллюстрации приведем пример интересного документа-“Запис­
ки адмирала Завойко о устройстве каторжников на острове Сахалине”.
Василий Степанович Завойко, один из дальневосточных деятелей, излага­
ет историю, рассказанную ему в 1884 году его знакомым, неким золото­
промышленником с Амура. На прииск, принадлежащий этому знакомо­
му, напала шайка (год происшествия, к сожалению, не указан) беглых
сахалинских каторжников. Клянясь, что знакомый его заслуживает дове­
рия. адмирал передает в прямой речи слова атамана шайки об условиях
жизни н а “чортовом острове”: “У нас солнце лениво светит, не вовремя
оно показывается около обеда в год раз десять. Все туман стоит густей­
ший, всю душу наизнанку выворачивает.. .”.4 При этих словах о каких-то
просто невероятных природных катаклизмах охватывает сомнение, а
бывали ли вообще на Сахалине эти люди или, назвавшись сахалинцами,
пересказывают известные многим легенды. Но далее приводится
достаточно обширный рассказ атамана. В нем имеются подробности об
условиях выхода на поселение (сроки, денежные ссуды, сельско­
хозяйственный инвентарь), таксе, за которую гиляки перевозят на мате­
рик беглых, о технической стороне побега. Все это доказывает, вынуждает
3 Воспоминанья бродяги // Сборник историко-статистических сведений о Сибири. -
Т. II. - Вып. 1. - СПб., 1875. - С. 12. (Текст приводится дословно, без правки).
4 Российский государственный архив военно-морского флота (РГАВМФ). -
On. I. - Д. 22. - Л. 1об.
6
скую каторгу. Тем более удивляет и изумляет неправдоподобность в опи­
сании местного климата. Можно только себе представить, до какой степе­
ни легенды об ужасах островной жизни владели умами обывателей, что,
покинув остров, недавние жители его вливались в общий хор мифотвор-
цев, красочно живописуя ужасную жизнь на острове.
Видимо, не преувеличивал адмирал В. Завойко, когда записал в своих
мемуарах: “Жители всей России знают, что житье каторжников на нем
(Сахалине. - М. И.) хуже всякой смерти”.5 Не правда ли, сформулировано
в виде приговора без права апелляции. Создается впечатление, что вся
Россия заочно была перепугана страшным островом.
На тех, кто ненадолго посещал остров, он производил неизгладимое
впечатление. Сахалинская действительность поражала. Один высокопо­
ставленный чиновник Главного Тюремного Управления, прибывший на
остров в 1871 году с инспекционной проверкой, в своем отчете о поездке
отмечал, что “среди новизны явлений нас прежде всего поразило то, что
прислугой начальника (острова. - М. И.) и офицеров были каторжане и
они пользовались полной свободой”.6 Осужденные не были, как в других
районах России, ограждены высоким забором тюрьмы, были вокруг, везде
ходили свободно. Неожиданная близость преступников произвела тяже­
лое впечатление на одного из слуг. Он все время боялся, что каторжане
всех перережут, и в итоге “... не вынес сильных ощущений ужаса”, сошел
с ума, и был на обратном пути в Россию оставлен в одном из госпиталей
Восточной Сибири в палате умалишенных.7 Нет оснований не верить этому
источнику. Это не пересказ с чьих-то слов страшных баек о Сахалине, а
реальный случай из близкого окружения высокопоставленного инспек­
тора. Чиновник отмечает, что столь трагическая развязка объяснялась тем,
что обычный россиянин впервые столь близко соприкоснулся с
преступниками.
Действительно, рядовой россиянин тех времен был достаточно далек
от мира людей осужденных. В 80-е годы XIX века каторжане были сосре­
доточены в так называемых “централах” - центральных тюрьмах, а также
на казенных рудниках, золотых приисках и заводах Сибири. И на Сахалине,
который сам по себе был на положении большой тюрьмы. Внезапно ока­
завшись в тюрьме, невинный человек испытывал ужас, шок. Неподготов­
ленность обычного человека к такой атмосфере, безусловно, сильно ска­
зывалась на женщинах и детях в первое время после приезда.
5 РГАВМФ. - Ф. 1365. - On. 1. - Д. 22. - Л. 1.
й Власов. Краткий очерк нсустройств, су шествующих на каторге, (Конфиденциаль­
но). - К. м , 1873. - С. 21.
Ф. 1365. - 7 Там же.
у