Page 42 - Сахалинские каторжанки. Фидянина-Зубкова

Набиралась я ума:
Я читала, где нельзя
И где можно!
– Донь, покажи буковку <А>!
– Ой, мамуль, как сложно!

Кусочек сердца
Первая моя учительница Антонина Марковна Шарапова
грозно встала у доски и сказала:
– Теперь я ваша вторая мама, любить и наказывать буду
так же, как и ваши родители!
Меня очень пробирали ее слова и настраивали на фи-
лософский лад. Я долго думала, сопоставляла и наконец
пришла к выводу, что моя мама – Валя, а Антонина Мар-
ковна – просто строгая тетя и учительница. Потому что моя
мама добрее, и у нее нет столько пасынков, для которых при-
ходится резать свое сердце на тридцать три кусочка.
«Если мое место в тридцать третьей части ее сердца, –
рассуждала я, – то какая я там? Небось, стою в углу – в
том самом красном уголочке, как ненужный гвоздик, ме-
шающий ему биться, да еще сверблю своими ненужными
вопросами! Карябаю, а может быть даже и раню».
Мои вопросы и правда не нравились учительнице. Она
пыталась спорить с ершистой ученицей, нервничала, раздра-
жалась. Я держала контроборону и замечала все недостатки
школьной системы, поселка Мгачи и всей планеты в целом.
Но благодаря усилиям всех учителей начальной школы
я научилась держать язык за зубами и теперь, будучи уже
взрослой женщиной, очень благодарна им за это. Но с той
поры что-то обломилось внутри, я стала равнодушно смо-
треть на всю планету в целом и ждать смерти.
– Мама, когда я умру, то улечу отсюда навсегда-навсег-
да, туда, где кипит самая что ни на есть настоящая жизнь и
где не надо притворяться убогой.
Мама Валя обнимала меня и говорила:
– Ну доня, ты же Пуп земли, забыла? Ты и убогая – зна-
ешь какая!
– Какая? – спрашивала я.

40