Page 45 - Татьяна Евгеньевна Шумилова – литературовед, критик,ученый : биобиблиогр. указ.

на. А Пыхтунов с семьей и двумя самоварами едет в Мирошки-
ну развалюху. Не было в мире справедливости – она есть!...».
Но что же все-таки справедливость? Погубленные хозяй-
ство, дом, кони крепкого мужика Антона Коробова? Муторное
состояние Мирошки Богаткина, который желает не по чужим
крашеным полам ходить, а свое иметь, нажитое: «Вот ежели б
мне советская наша власть лошадь помогла огоревать... С лоша-
дью я бы сам дом поднял, чужого не надо».
Страшно, пророчески звучат слова Антона Коробова, об-
ращенные к отцу рассказчика Федору Тенкову, коммунисту, ор-
ганизатору раскулачивания в селе: «Нынче у меня дом отняли,
завтра коней, а послезавтра.... А вдруг, да не останови-
тесь,Федор Васильевич?» Документальная реплика в финале
подтверждает опасения героя рассказа: не остановились, было
раскулачено и выслано по данным истории КПСС, изданной
Госполитиздатом в I960 г. с начала 30 по конец 32 года 240757
кулацких семей... «Крестьянские семьи из пяти человек не счи-
тались большими. Помножив на пять указанное число выслан-
ных семейств, получаем более миллиона двухсот тысяч чело-
век...».
И вот в рассказе «Хлеб для собаки» мы видим дальнейшую
судьбу раскулаченных, «большей частью это раскулаченные
мужики из-под Тулы, Воронежа, Курска, Орла, со всей Украи-
ны». Обреченные на голодную смерть «куркули» обитают в
скверике у вокзала, и за ними со зверушечьим любопытством
наблюдают местные ребятишки, о которых начальник станции
изрек: «Что же вырастит из таких детей? Любуются смертью.
Что за мир будет после нас? Что за мир?». «Уже взрослым я
долгое время удивлялся и гадал: почему я в общем-то впечатли-
тельный, уязвимый мальчишка, не заболел, не сошел с ума сразу
же после того, как впервые увидел куркуля, с пеной и хрипом
умирающего у меня на глазах.

42