Page 669 - И жили люди на краю

666
у японских хозяев.
...Этого русского Дон Хи заметил сразу, и не потому, что
любой белый человек выделяется среди азиатов; в скверном
настроении, да в суматохе, в которой все перемешались, мог бы
скользнуть по нему взглядом, и только, а тут глянул – и сердце
оборвалось: Гурей по перрону идёт. Ещё не старый, безбородый,
сильный. И вдруг исчез. Будто и не было – привиделось.
Поезд тащился медленно, порой, казалось, остановится, и
его потянет назад, под уклон. В тамбуре стояли так плотно, что
затекли и руки, и ноги. После трёх остановок стало чуть
свободней, и тут Дон Хи опять увидел русского – он
неторопливо-осторожно пробирался между людей и узлов по
проходу вагона. Войдя в тамбур и всех потеснив, он протиснулся
к выбитому окну, закурил. Сколько людей курит, и вроде бы все
это делают одинаково – заносят кончик папиросы в рот,
втягивают в себя дым и выпускают; одни и те же движения у
всех. И русский выдувал дым и снова нёс к губам самокрутку, но
в самый последний миг слегка вытягивал шею навстречу ей, как
будто спешил опять хватнуть дыма. Точно так же делал Гурей.
Только он. И никто больше. В этом Дон Хи уверен. И вот этот,
странно... Кто он?
Ким решился:
– Простите, вы Гурея не знали?
Мужчина повернулся лицом к корейцу, оглядел его со
своей высоты, сутулясь.
– Ну, – сказал он как-то настороженно. – Вы кто?
– Я работал с Гуреем. Я очень уважал его. Он добрый. А
когда война была, и я не знал, где спрятаться, я к нему пришёл.
Мужчина слабо, но дружелюбно улыбнулся, и глаза у него
стали спокойными, тёплыми.
– Куда едете? – спросил негромко.
– В Маоку.