Page 31 - Возле моря

позволите, я буду вас навещать. Да, и не пора ли подумать об
ужине?
Она качнула головою: пора. И сняла шапочку. Иннокентию
показалось, что от её белых с золотистым отблеском волос в
каюте сделалось светлее. Несколько мгновений он смотрел на неё
с восторгом и, круто повернувшись, ушёл.
Дарья, сняв пальто и стянув сапожки, забралась с ногами на
низкую деревянную кровать и вжалась в затенённый угол. Гос-
поди, как получилось... Ни сегодня, ни завтра не войдёт в не-
приятный ей дом. И, может, – никогда. Сколько же о ней потечёт
пересудов!
Прижала ладони к щекам – они горели, словно уже и сестра
мужа, и дочь его, и соседи, и совсем не знакомые ей женщины
перемывали все её косточки, называя и бесстыдницей, и раз-
вратницей, и другими бранными словами. И, конечно, будут
желать ей наихудшего, проклянут её, и потому с нею, вероятно,
что-нибудь случится: заболеет сильно или утонет в этом море.
За иллюминатором бугрились прозрачно-зеленоватые
волны, иногда на гребнях дальних, оливковых, молочно вскипала
пена; солнце, выпав из облака, осветило огромное пространство
воды до горизонта, а он покачивался во всю свою длину сверху
вниз и опять вверх. До сегодняшнего дня она не видела подобной
красоты, но как тут ею любоваться?
Душа мучается. Если никто из знакомых не заметил, как она
очутилась на пароходе, то, значит, – исчезла неизвестно где.
Могут подумать, что бросилась в море от невозможности оста-
ваться с нелюбимым человеком. А ведь блуждала у неё такая
мысль, потому что страшилась его возвращения из плавания.
Помнила с отвращением, как после свадьбы от него по вечерам
тянуло водкой; короткие пухлые руки были липкими. Она со-
дрогалась, её тошнило от его прикосновений – ни за что не
привыкнет к нему!
Но что станет с отцом, когда узнает: дочь его вышла из дома
и пропала. Нельзя допустить, чтобы и он решил: покончила с
собой. Тогда отец совсем сопьётся.
Дарья слезла с кровати. У кого бы попросить ручку и чер-

29