Page 34 - Остров нашего детства

Ветер был холодный, точно прилетел сюда с
самого Северного полюса. Петька ладонями потёр
плечи, грудь, снова посмотрел на бухточку. Волны
бесстрастно в заведённом ритме бежали к суше,
разрушались с шумом и откатывались назад. И так
же ритмично, совсем обыденно, как маятники часов,
раскачивались на воде каланы. Петька, вглядываясь в
темноту, хотел увидеть серебрящегося своей шерстью
Лохматика, но его вроде не было среди зверей.
– Петька! – уже строго крикнул отец. – Я тебе что
сказал?.. Пошли!
Забравшись в спальный мешок, Петька свернулся,
чтоб скорее согреться, слушал, как накатываются
волны, шипят, приближаясь, – отсюда, из палатки,
представлялось, что какая-нибудь всё-таки достанет,
мокро лизнёт брезент. На губу шлёпнулся и тут же
соскользнул бокоплав. Петька сплюнул; никогда
эти мокрицы не забирались в палатку, а теперь –
надо же! – на лицо прыгают, наверное, спасаясь от
шторма, всем полчищем к скалам перемахнули.
А может, ветром их перенесло? Вообще-то такой
ветер унесёт куда угодно. Например, на сопку, в
траву. Что, интересно, будет делать бокоплав на
вершине сопки?
Вдруг кто-то скребнул палатку. Петька сел.
Абсолютно ничего не видно: руку поднеси к глазам
– и не разглядишь. Как в глубоком погребе. Дядя
Коля чуть слышно похрапывал. Отец, кажется, тоже
уснул. Нет, зачем так закупориваться? Что, если
сивуч приполз? Дядя Коля говорил, что и сивучи, и

32