Page 172 - Сахалинские робинзоны

тявкает. Никакого уважения. Ну, пришлось поместить в камеру
предварительного заключения.
– Кто будешь? – спросил Савка, ставя ружье, кладя уток на
бревно у костра.
– Как кто? Какой наивный вопрос задаёшь, товарищ! Брако-
ньер. Как и ты. Кровные братцы, можно сказать.
– Я не браконьер.
– Ну да? – нарочито нахмурился парень, обиженно вздохнул.
– Неужели ошибся?.. А это? — Он указал на уток, потрогал
куски лосося, вывешенные вялиться. – Это в магазинчике при-
обрел, на трудовые доходы?
– Не твое дело. У меня разрешение.
– Может, покажешь?
– Кто ты такой еще?
– Браконьер, говорю.
– Иди-ка подальше отсюда.
– Зачем? Я рыбки пришел половить, икоркой запастись. Мне
речка тут нравится. – Он повел рукой, указывая на устье Первой
речки. – Играют как, стервы! Каждая по полпуда. Не, я отсюда
никуда. А если тебя стесняю, сматывай барахло и – фюйть, в
другом месте нарушай закон о защите природы.
На минуту Савка онемел от неожиданной наглости рыжего
гостя и почти ясного сознания своей неправоты – больно, мет-
ко ударил тот – и не знал, что ответить, как повести себя. Пе-
реборола злость, которую подогрела синезубая, спокойненькая
улыбочка паренька: «Ну, проглотил рыбку с косточками? Что
произнесешь в ответ?»
– Я тебя вышвырну! – Савка шагнул к шалашу, где у входа
стояло ружье.
Но парень быстро схватил свою одностволку.
– Не советую. У меня заряженное. Ну, скажи, какой псих!..
Лучше опытом поделись: как уточек на болоте достал?
Савка Заломин, сын трудяги-охотоведа, а теперь начальни-
ка управления охотничье-промыслового хозяйства, Премьер
среди ребят, человек потрясающей выдержки, не смог выжать
из себя даже куцего словечка. Он стиснул кулаки и пошел на
рыжего, наглого, крепенького, веселящегося браконьера.

170