Page 22 - Сахалинские робинзоны

ся, о чем она думает. А ей самой, честно говоря, было непонятно,
зачем она так думает.
В воду гулко шлепнулись две нерпы и поплыли в открытое
море.
Ребята высадились на камни – победный крик понесся над
волнами. Нерпы поспешно нырнули.
– Здесь бы что-нибудь оставить. Как вымпел, – горячился
Аркашка и вдруг схватил Веньку за локоть. – Вон гора! Ух и
гора! А залив-то!
Вдали, у входа в широкий залив, возвышалась скала, по-
хожая на спину верблюда. На одном ее горбе, точно пучок
шерсти, торчало дерево.
– Сходим туда. Да?
– Надо бы, – поддержал Степка.
Венька внимательно осмотрел берег. Крутоват, с осыпями,
но все же в случае шторма на него можно вытащить корабли.
– Давайте пойдем, – сказал он, – завтра с утра...

Сигналы с маяка

Над морем нависли лохматые клубы тумана, и это Натку
встревожило. Распахнув окно, она поставила на стол гигро-
метр. Между двух железных прутиков, вбитых в дощечку и
соединенных сверху проволокой, а посредине – полукруглой
картонкой с делениями от 0 до 100, чернел тонкий, как пау-
тинка, волос.
В комнату порывами врывался сырой ветер, и стрелка,
скрепленная внизу с волосом, шевельнулась и тихо-тихо по-
ползла за цифру 70.
– Аркашк, влажность большая.
– Бараний рог сделал бы из твоего гигрометра, – буркнул
Аркашка и суетливо, нервно заходил. Он, конечно, понимал,
что прибор тут не виноват. И без него ясно: погода подозри-
тельная, Венька отменит выход в море.
Это было досадно, и Аркашка не унимался:
– Люди своим трудом пользу приносят. А ты? Вот что твой
гигрометр приносит? Дождь, слякоть, насморк, воспаление
легких. Тоже мне... изобрела!

20