Page 26 - Сахалинские каторжанки

Вот и тащилась я каждый раз вслед за тятькой к об-
щественному колодцу, а тот недалеко, надо лишь огород
деда Зубкова обойти и еще одну дачу. А там колодец, по-
росший зеленым мхом, тропинка, овраг, кусты, деревья
и заросли крапивы. Все как в сказке! Именно тут Иван
Вавилович любил рассказывать мне про всякую нечисть.
А главным победителем Бабы-яги, Кикиморы и водяных
выступал почему-то заяц-победоносец. Нет, россказни
отца не являлись сказками. Так, придумает что-то и трын-
дит как бы ни о чем. А мне-то хотелось продолжения, но
продолжения нет. Не было даже действия, все истории
состояли из пары фраз и заканчивались всегда одним и
тем же: заяц прогоняет нечистую силу в колодец. А ведь
мы эту воду пили! Я пропилась этой водой насквозь, и
теперь вся накопившаяся в ней нежить прыгает из меня и
ложится в сказки.

Хитрый отец Иван, хитрый! А дед плохой!
Вавила Степанович – Кощей Бессмертный.
Иван Вавилович – Иван-царевич.
А жизнь мгачинская в бараках – темнорусь.

Водозаборная колонка
За водой мы ходили и к железной колонке, благо она
стояла рядом с нашим домом через дорогу. Вешаешь ведро
на носик, давишь на рычаг, и вода бежит: с пшиканьем, фы-
рканьем, бурным возмущением, а когда и тихо, медленно,
спокойно. Отец тогда говорит:
– Напора нет.
Сначала мои предки ходили за водой с коромыслом, по-
том папанька сконструировал тележку для двух ведер. Сам
процесс меня прямо-таки завораживал, особенно зимой,
когда колонка обледеневала, и нужно было сперва сбить с
нее лед, особенно с крана. Поэтому я как маленький прицеп
катилась за родителем до колонки и обратно.
– Пап, а водичка живая?
– А как же, живет себе под землей, а потом наружу вы-
ходит.

24