Page 19 - Три сестры

как помешанная. (Смеется.) Мы переезжаем туда в июне, а до июня осталось еще… февраль,
март, апрель, май… почти полгода!
Маша. Надо только, чтобы Наташа не узнала как-нибудь о проигрыше.
Ирина. Ей, я думаю, все равно.

Чебутыкин, только что вставший с постели, – он отдыхал после обеда, – входит в
залу и причесывает бороду, потом садится за стол и вынимает из кармана газету.

Маша. Вот пришел… Он заплатил за квартиру?
Ирина (смеется.) Нет. За восемь месяцев ни копеечки. Очевидно, забыл.
Маша (смеется). Как он важно сидит!

Все смеются; пауза.

Ирина. Что вы молчите, Александр Игнатьич?
Вершинин. Не знаю. Чаю хочется. Полжизни за стакан чаю! С утра ничего не ел…
Чебутыкин. Ирина Сергеевна!
Ирина. Что вам?
3
Чебутыкин. Пожалуйте сюда. Venez ici.

Ирина идет и садится за стол.

Я без вас не могу.

Ирина раскладывает пасьянс.

Вершинин. Что ж? Если не дают чаю, то давайте хоть пофилософствуем.
Тузенбах. Давайте. О чем?
Вершинин. О чем? Давайте помечтаем… например, о той жизни, какая будет после нас,
лет через двести – триста.
Тузенбах. Что ж? После нас будут летать на воздушных шарах, изменятся пиджаки,
откроют, быть может, шестое чувство и разовьют его, но жизнь останется все та же, жизнь
трудная, полная тайн и счастливая. И через тысячу лет человек будет так же вздыхать: «Ах,
тяжко жить!» – вместе с тем точно так же, как теперь, он будет бояться и не хотеть смерти.
Вершинин (подумав). Как вам сказать? Мне кажется, все на земле должно измениться
мало-помалу и уже меняется на наших глазах. Через двести – триста, наконец тысячу лет, –
дело не в сроке, – настанет новая, счастливая жизнь. Участвовать в этой жизни мы не будем,
конечно, но мы для нее живем теперь, работаем, ну, страдаем, мы творим ее – и в этом одном
цель нашего бытия и, если хотите, наше счастье.

Маша тихо смеется.

Тузенбах. Что вы?
Маша. Не знаю. Сегодня весь день смеюсь с утра.
Вершинин. Я кончил там же, где и вы, в академии я не был; читаю я много, но выбирать
книг не умею и читаю, быть может, совсем не то, что нужно, а между тем, чем больше живу,
тем больше хочу знать. Мои волосы седеют, я почти старик уже, но знаю мало, ах, как мало! Но

3 Идите сюда (фр.).
18