Page 142 - Обыкновенная история

Она с упреком взглянула на Адуева.
– Что это значит? – спросила она.
– Что?
– Вы не были целую неделю?
– Да, кажется, с неделю не был.
– Отчего же?
– Так, не хотелось…
– Не хотелось! – сказала она с изумлением.
– Да, а что?
Она молчала, но, кажется, думала: «Да разве вам может не хотеться идти сюда?»
– Я хотела послать папеньку в город к вам, – сказала она, – да не знала, где вы живете.
– В город, ко мне? зачем?
– Прекрасный вопрос! – сказала она обиженным тоном, – зачем? Проведать, не
случилось ли с вами чего-нибудь, здоровы ли вы?..
– Да что же вам?..
– Что мне? Боже!
– Что боже?
– Как что!.. да ведь… у меня ваши книги есть… – Она смешалась. – Неделю не быть! –
прибавила она.
– Разве я непременно должен бывать здесь каждый день?
– Непременно!
– Зачем?
– Зачем, зачем! – Она печально глядела на него и твердила: – зачем, зачем!
Он взглянул на нее. Что это? слезы, смятение, и радость, и упреки? Она бледна,
немного похудела, глаза покраснели.
«Так вот что! уже! – подумал Александр, – я не ожидал так скоро!» Потом он громко
засмеялся.
– Зачем? – говорите вы. Послушайте… – продолжала она. У ней в глазах блеснула
какая-то решимость. Она, по-видимому, готовилась сказать что-то важное, но в ту минуту
подходил к ним ее отец.
– До завтра, – сказала она, – завтра мне надо с вами поговорить; сегодня я не могу:
сердце мое слишком полно… Завтра вы придете? да, слышите? вы не забудете нас? не
покинете?..
И побежала, не дождавшись ответа.
Отец поглядел пристально на нее, потом на Адуева и покачал головой. Александр
молча смотрел ей вслед. Он будто и жалел и досадовал на себя, что незаметно довел ее до
этого положения; кровь бросилась ему не к сердцу, а в голову.
«Она любит меня, – думал Александр, едучи домой. – Боже мой, какая скука! как это
нелепо: теперь нельзя и приехать сюда, а в этом месте рыба славно клюет… досадно!»
А между тем внутренне он, кажется, почему-то был не недоволен этим, стал весел и
болтал поминутно с Костяковым.
Услужливое воображение, как нарочно, рисовало ему портрет Лизы во весь рост, с
роскошными плечами, с стройной талией, не забыло и ножку. В нем зашевелилось странное
ощущение, опять по телу пробежала дрожь, но не добралась до души – и замерла. Он
разобрал это ощущение от источника до самого конца.
«Животное! – бормотал он про себя, – так вот какая мысль бродит у тебя в уме… а!
обнаженные плечи, бюст, ножка… воспользоваться доверчивостью, неопытностью…
обмануть… ну, хорошо, обмануть, а там что? – Та же скука, да еще, может быть, угрызение
совести, а из чего? Нет! нет! не допущу себя, не доведу и ее… О, я тверд! чувствую в себе
довольно чистоты души, благородства сердца… Я не паду во прах – и не увлеку ее».
Лиза ждала его целый день с трепетом удовольствия, а потом сердце у ней сжалось; она
оробела, сама не зная отчего, стала грустна и почти не желала прихода Александра. Когда же