Page 157 - СКАЗКИ

– Господи! видишь ли?
Этот вопль услыхал и батюшка и, разумеется, поспешил с утешением:
– Ропщешь? – говорил он с ласковой укоризной, – а Иова помнишь note_197? Нет? Так
я тебе напомню! Он был богат и славен, имел детей, стада и сокровища – и вдруг, с
дозволения божия, все было у него отнято: и дети, и скот, и друзья, а сам он был поражен
проказою, изгнан из города и лежал у городских ворот, на гноище. Псы лизали его раны…
псы! Но и за всем тем, он не токмо не возроптал, но наипаче возлюбил господа, создавшего
его. И бог, видя таковую его преданность, воззрел на него. Через короткое время Иов был и
здоров, и богат, и славен более прежнего. Стада умножились, детей народилось достаточно,
словом сказать, все…
Однако и батюшкины увещания доходили до Татьяны в форме смутного и назойливого
шума. Она устремила глаза на ту линию, которая разделяла уцелевшую часть Петькина лица
от обуглившейся, и тихо шептала:
– Господи! видишь ли?
В усадьбе в это время добрая барыня, Анна Андреевна Копейщикова, праздновала день
своего рождения. Собрались немногие, но искренние друзья: предводитель Кипящее с
женою, исправник Шипящев с племянницею, да еще Иван Иваныч Глаз, партикулярный
человек, про которого говорили, что при нем язык за зубами держать надо. Впрочем, так как
тут были все люди, при которых тоже нужно было язык держать на привязи (сама Анна
Андреевна говорила, что она где-то «служит»), то Иван Иваныч чувствовал себя в этой
компании очень удобно. Присутствовал тут и батюшка с попадьей.
Анна Андреевна была генеральская вдова, лет сорока с небольшим, еще красивая и
особенно выдающаяся роскошным бюстом на балах и вечерах, где обязательно декольте и
где ее бюст приковывал к себе взоры людей всех возрастов и всех оружий. Но она раз
навсегда сказала себе: «Ni-ni - c'est fini», и всю себя отдала своим детям. За это в свете про
нее говорили: «C'est une sainte», а за патриотизм: «C'est une fiere matrone!» Как и все русские
дамы, она говорила по-французски, знала un peu d'arithmetique, un peu de geographie et un peu
de mythologie (cette pauvre Leda!) note_198, долго жила за границей, а в последнее время
сделалась патриоткой и полюбила «добрый русский народ». Три года тому назад она
посетила родное Горбилево и с тех пор ездила туда каждое лето. Поставила в саду мавзолей
покойному мужу и каждый день молилась. Ни с кем не знакомилась, кроме испытанных
«друзей порядка», хозяйства не вела, а отдавала землю мужикам исполу и видимо
экономничала. У нее был сын Сережа, правовед лет шестнадцати, и восемнадцатилетняя
дочь Верочка, шустрая особа, которая тоже знала un peu d'arithmetique et un peu de
mythologie.
Господа уже возвратились из церкви и сидели за завтраком, когда прибежали сказать,
что Софониха горит. Батюшка мгновенно скрылся увещевать; прочие побежали к окнам и
смотрели. За громадной тучей дыма не было видно пламени, но дым прямо летел по ветру на
усадьбу, и чувствовался в комнатах горький запах его. Людей тоже не было видно, но по
дороге бежали к пожарищу толпы соседних крестьян и дворовых.
– Как вы хотите, господа,– сказала, наконец, Анна Андреевна,– а я не могу оставаться
равнодушной зрительницей. Ведь они – мои. Злые люди разлучили нас,– надеюсь,
временно,– но я все-таки помню, что они – мои.
Но ей не дали одной совершить подвиг самоотвержения и всей компанией вызвались
сопутствовать ей.

note_197
…а Иова помнишь? – Далее следует пересказ библейской притчи из Книги Иова.

note_198
* Ни-ни – это кончено (…) Это – святая (…) Это твердая патрицианка! (…) немножко арифметики,
немножко географии и немножко мифологии (ах, эта бедная Леда!).