Page 4 - Старик и море

отнести парус и тяжелые снасти домой, чтобы они не отсырели от росы. И хотя старик был
уверен, что никто из местных жителей не позарится на его добро, он все-таки предпочитал
убирать от греха багор, да и гарпун тоже.
Они поднялись по дороге к хижине старика и вошли в дверь, растворенную настежь.
Старик прислонил мачту с обернутым вокруг нее парусом к стене, а мальчик положил рядом
снасти. Мачта была почти такой же длины, как хижина, выстроенная из листьев королевской
пальмы, которую здесь зовут guano. В хижине были кровать, стол и стул и в глинобитном
полу — выемка, чтобы стряпать пищу на древесном угле. Коричневые стены, сложенные из
спрессованных волокнистых листьев, были украшены цветными олеографиями Сердца
господня и Santa Maria del Cobre. Они достались ему от покойной жены. Когда-то на стене
висела и раскрашенная фотография самой жены, но потом старик ее спрятал, потому что
смотреть на нее было уж очень тоскливо. Теперь фотография лежала на полке в углу, под
чистой рубахой. — Что у тебя на ужин? — спросил мальчик.
— Миска желтого риса с рыбой. Хочешь?
— Нет, я поем дома. Развести тебе огонь?
— Не надо. Я сам разведу попозже. А может, буду есть рис так, холодный.
— Можно взять сеть?
— Конечно.
Никакой сети давно не было — мальчик помнил, когда они ее продали. Однако оба
каждый день делали вид, будто сеть у старика есть. Не было и миски с желтым рисом и
рыбой, и это мальчик знал тоже. — Восемьдесят пять — счастливое число, — сказал
старик. — А ну как я завтра поймаю рыбу в тысячу фунтов?
— Я достану сеть и схожу за сардинами. Посиди покуда на пороге, тут солнышко.
— Ладно. У меня есть вчерашняя газета. Почитаю про бейсбол. Мальчик не знал, есть
ли у старика на самом деле газета или это тоже выдумка. Но старик и вправду вытащил
газету из-под кровати. — Мне ее дал Перико в винной лавке, — объяснил старик. — Я
только наловлю сардин и вернусь. Положу и мои и твои вместе на лед, утром поделимся.
Когда я вернусь, ты расскажешь мне про бейсбол. — «Янки» не могут проиграть.
— Как бы их не побили кливлендские «Индейцы»!
— Не бойся, сынок. Вспомни о великом Ди Маджио.
— Я боюсь не только «Индейцев», но и «Тигров» из Детройта.
— Ты, чего доброго, скоро будешь бояться и «Краснокожих» из Цинциннати, и
чикагских «Белых чулок».
— Почитай газету и расскажи мне, когда я вернусь.
— А что, если нам купить лотерейный билет с цифрой восемьдесят пять? Завтра ведь
восемьдесят пятый день.
— Почему не купить? — сказал мальчик. — А может, лучше с цифрой восемьдесят
семь? Ведь в прошлый раз было восемьдесят семь дней.
— Два раза ничего не повторяется. А ты сможешь достать билет с цифрой восемьдесят
пять?
— Закажу.
— Одинарный. За два доллара пятьдесят. Где бы нам их занять?
— Пустяки! Я всегда могу занять два доллара пятьдесят.
— Я, наверно, тоже мог бы. Только я стараюсь не брать в долг. Сначала просишь в
долг, потом просишь милостыню…
— Смотри не простудись, старик. Не забудь, что на дворе сентябрь.
— В сентябре идет крупная рыба. Каждый умеет рыбачить в мае.
— Ну, я пошел за сардинами, — сказал мальчик. Когда мальчик вернулся, солнце уже
зашло, а старик спал, сидя на стуле. Мальчик снял с кровати старое солдатское одеяло и
прикрыл им спинку стула и плечи старика. Это были удивительные плечи — могучие,
несмотря на старость, да и шея была сильная, и теперь, когда старик спал, уронив голову на
грудь, морщины были не так заметны. Рубаха его была такая же латаная-перелатаная, как и