Page 2 - Война и мир 4 том

Лев Николаевич Толстой

Война и мир. Том 4

Лев Николаевич Толстой
ВОЙНА И МИР
Том 4

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

I

В Петербурге в это время в высших кругах, с большим жаром чем когда-нибудь, шла
сложная борьба партий Румянцева, французов, Марии Феодоровны, цесаревича и других,
заглушаемая, как всегда, трубением придворных трутней. Но спокойная, роскошная, озабо-
ченная только призраками, отражениями жизни, петербургская жизнь шла по-старому; и из-
за хода этой жизни надо было делать большие усилия, чтобы сознавать опасность и то трудное
положение, в котором находился русский народ. Те же были выходы, балы, тот же французский
театр, те же интересы дворов, те же интересы службы и интриги. Только в самых высших кру-
гах делались усилия для того, чтобы напоминать трудность настоящего положения. Рассказы-
валось шепотом о том, как противоположно одна другой поступили, в столь трудных обстоя-
тельствах, обе императрицы. Императрица Мария Феодоровна, озабоченная благосостоянием
подведомственных ей богоугодных и воспитательных учреждений, сделала распоряжение об
отправке всех институтов в Казань, и вещи этих заведений уже были уложены. Императрица
же Елизавета Алексеевна на вопрос о том, какие ей угодно сделать распоряжения, с свойствен-
ным ей русским патриотизмом изволила ответить, что о государственных учреждениях она не
может делать распоряжений, так как это касается государя; о том же, что лично зависит от нее,
она изволила сказать, что она последняя выедет из Петербурга.
У Анны Павловны 26-го августа, в самый день Бородинского сражения, был вечер, цвет-
ком которого должно было быть чтение письма преосвященного, написанного при посылке
государю образа преподобного угодника Сергия. Письмо это почиталось образцом патриоти-
ческого духовного красноречия. Прочесть его должен был сам князь Василий, славившийся
своим искусством чтения. (Он же читывал и у императрицы.) Искусство чтения считалось
в том, чтобы громко, певуче, между отчаянным завыванием и нежным ропотом переливать
слова, совершенно независимо от их значения, так что совершенно случайно на одно слово
попадало завывание, на другие – ропот. Чтение это, как и все вечера Анны Павловны, имело
политическое значение. На этом вечере должно было быть несколько важных лиц, которых
надо было устыдить за их поездки во французский театр и воодушевить к патриотическому
настроению. Уже довольно много собралось народа, но Анна Павловна еще не видела в гости-
ной всех тех, кого нужно было, и потому, не приступая еще к чтению, заводила общие разго-
воры.
Новостью дня в этот день в Петербурге была болезнь графини Безуховой. Графиня
несколько дней тому назад неожиданно заболела, пропустила несколько собраний, которых
она была украшением, и слышно было, что она никого не принимает и что вместо знаменитых
петербургских докторов, обыкновенно лечивших ее, она вверилась какому-то итальянскому
доктору, лечившему ее каким-то новым и необыкновенным способом.
Все очень хорошо знали, что болезнь прелестной графини происходила от неудобства
выходить замуж сразу за двух мужей и что лечение итальянца состояло в устранении этого
неудобства; но в присутствии Анны Павловны не только никто не смел думать об этом, но как
будто никто и не знал этого.