Page 5 - Война и мир 4 том

– Что я вам говорил про Кутузова? – говорил теперь князь Василий с гордостью про-
рока. – Я говорил всегда, что он один способен победить Наполеона.
Но на другой день не получалось известия из армии, и общий голос стал тревожен. При-
дворные страдали за страдания неизвестности, в которой находился государь.
– Каково положение государя! – говорили придворные и уже не превозносили, как тре-
тьего дня, а теперь осуждали Кутузова, бывшего причиной беспокойства государя. Князь Васи-
лий в этот день уже не хвастался более своим protégé Кутузовым, а хранил молчание, когда речь
заходила о главнокомандующем. Кроме того, к вечеру этого дня как будто все соединилось
для того, чтобы повергнуть в тревогу и беспокойство петербургских жителей: присоединилась
еще одна страшная новость. Графиня Елена Безухова скоропостижно умерла от этой страшной
болезни, которую так приятно было выговаривать. Официально в больших обществах все гово-
рили, что графиня Безухова умерла от страшного припадка angine pectorale [грудной ангины],
но в интимных кружках рассказывали подробности о том, как le médecin intime de la Reine
d'Espagne [лейб-медик королевы испанской] предписал Элен небольшие дозы какого-то лекар-
ства для произведения известного действия; но как Элен, мучимая тем, что старый граф подо-
зревал ее, и тем, что муж, которому она писала (этот несчастный развратный Пьер), не отве-
чал ей, вдруг приняла огромную дозу выписанного ей лекарства и умерла в мучениях, прежде
чем могли подать помощь. Рассказывали, что князь Василий и старый граф взялись было за
итальянца; но итальянец показал такие записки от несчастной покойницы, что его тотчас же
отпустили.
Общий разговор сосредоточился около трех печальных событий: неизвестности госу-
даря, погибели Кутайсова и смерти Элен.
На третий день после донесения Кутузова в Петербург приехал помещик из Москвы, и
по всему городу распространилось известие о сдаче Москвы французам. Это было ужасно!
Каково было положение государя! Кутузов был изменник, и князь Василий во время visites
de condoléance [визитов соболезнования] по случаю смерти его дочери, которые ему делали,
говорил о прежде восхваляемом им Кутузове (ему простительно было в печали забыть то,
что он говорил прежде), он говорил, что нельзя было ожидать ничего другого от слепого и
развратного старика.
– Я удивляюсь только, как можно было поручить такому человеку судьбу России.
Пока известие это было еще неофициально, в нем можно было еще сомневаться, но на
другой день пришло от графа Растопчина следующее донесение:
«Адъютант князя Кутузова привез мне письмо, в коем он требует от меня полицейских
офицеров для сопровождения армии на Рязанскую дорогу. Он говорит, что с сожалением
оставляет Москву. Государь! поступок Кутузова решает жребий столицы и Вашей империи.
Россия содрогнется, узнав об уступлении города, где сосредоточивается величие России, где
прах Ваших предков. Я последую за армией. Я все вывез, мне остается плакать об участи моего
отечества».
Получив это донесение, государь послал с князем Волконским следующий рескрипт
Кутузову:
«Князь Михаил Иларионович! С 29 августа не имею я никаких донесений от вас. Между
тем от 1-го сентября получил я через Ярославль, от московского главнокомандующего, печаль-
ное известие, что вы решились с армиею оставить Москву. Вы сами можете вообразить дей-
ствие, какое произвело на меня это известие, а молчание ваше усугубляет мое удивление. Я
отправляю с сим генерал-адъютанта князя Волконского, дабы узнать от вас о положении армии
и о побудивших вас причинах к столь печальной решимости».