Page 153 - Рассказы

Постарался он посадить меня так, чтобы мне в глаза бросилось блюдо с
разнообразными визитными карточками, на которых замелькали знакомые имена: Ф. И.
Шаляпин, Лев Толстой, Леонид Андреев…
Даже, откуда-то снизу, выглянула скромная карточка с таким текстом:
«Густав Флобер – французский литератор».
Я улыбнулся про себя, вспомнив о «графе Шувалове» и «Светлейшем князе
Голенищеве-Кутузове», и спросил:
– Какое же у вас ко мне есть дело?
Он взял с этажерки одну из моих книг и подсунул ее мне:
– Напишите что-нибудь. Такое, знаете: потрогательнее.
– Да зачем вам? Ведь мы с вами еле знакомы – что же я могу написать? Ну, написать
вам: «На добрую память»?
Он задумчиво поджал губы.
– Суховато… Вы такое что-нибудь… потеплее.
Я пожал плечами, взял перо и написал на книге:
«Лучшему моему другу и вдохновителю, одному из первых людей, с гениальным
проникновением открывших меня, – милому Ване Перетыкину. Пусть он вечно, вечно
помнит своего Сашу!»
Он прочел надпись и удовлетворенно потрепал меня по плечу. Потом сел около меня. Я
молчал, наблюдая за его ухищрениями, которые видел насквозь. Ухищрения эти состояли в
том, что Перетыкин вытягивал левую руку с бриллиантовым кольцом на пальце,
обмахивался ею, будто бы изнемогая от жары, клал ее на мое колено, но все это было
напрасно.
Я упорно не замечал кольца.
Тогда он сказал, как будто бы думая о чем-то постороннем:
– Плохие времена мы переживаем… Вера в народе стала падать…
– Да, ужасное безобразие!
– Народ не ценит своих святынь… Церкви подвергаются разграблениям…
Драгоценные иконы ломаются и расхищаются…
– Да, ужасное безобразие!
– Недавно, например, обокрали икону… Унесли несколько бриллиантов громадной
стоимости и величины. Я читал описание: размер бриллиантов приблизительно такой, как у
меня на пальце…
– Школы нужны, – перебил я его на совершенно неподходящем для него месте.
Он вздохнул и, подумав немного, кивнул головой.
– Это верно. Нужны школы, а говорят, что денег нет. Как нет денег? Вводите налоги.
Можно обложить все, главным образом предметы роскоши. Например, золотые и
бриллиантовые вещи. Например, вот это кольцо… Вы знаете, сколько я за него заплат…
– Нет, что там налоги! Главное – режим, – опять перебил я его.
Я насквозь видел все его штуки: он лихорадочно, болезненно стремился похвастаться
своим бриллиантовым кольцом, а я все время отбрасывал его на другой путь. Но он был
неутомим.
– Вы говорите – режим? Режим, конечно, сыграл свою роль. Одни эти еврейские
погромы, когда разорялись самые богатые еврейские фирмы и торговли. Ха-ха! Вы знаете,
после погромов было не в редкость встретить на руке босяка вот такое кольцо, а ведь это
кольцо, батенька, стоит…
– Босяки здесь ни при чем. Они сами бы…
Он схватил меня за руки и скороговоркой докончил:
– …Стоит две с половиной тысячи! Да-с! Небольшая вещица, а заплочено две с
половиной тысячи!! Хе-ха!..
Пришлось подробно рассмотреть кольцо и убедиться в его стоимости.
Перетыкин вынул из кармана золотые часы и стал для чего-то заводить их.