Page 148 - Рассказы

Бывают такие случаи в жизни, в которых очень трудно признаться.

I

Сегодня утром я, развернув газету и пробегая от нечего делать отдел объявлений,
наткнулся на такую публикацию:
«Натурщица – прекрасно сложена, великолепное тело, предлагает художникам услуги
по позированию».
Хи-хи, – засмеялся я внутренне. – Знаем мы, какая ты натурщица. Такая же, как я
художник…
Потом я призадумался. Поехать, что ли? Вообще я человек такой серьезный, что мне не
мешало бы повести образ жизни немного полегкомысленней. Живут же другие люди, как
бабочки, перепархивая с цветка на цветок. Самые умные, талантливые люди проводили
время в том, что напропалую волочились за женщинами. Любовные истории Бенвенуто
Челлини, фривольные похождения гениального Байрона, автора глубоких, незабываемых
шедевров, которые останутся жить в веках.
– Извозчик!!
В глубине большого мрачного двора я отыскал квартиру номер седьмой и позвонил с
некоторым замиранием сердца.
Дверь открыла угрюмая горничная – замкнутое в себе существо.
– Что угодно?
– Голубушка… Что, натурщица, вообще… здесь?
– Здесь. Вы художник? Рисовать?
– Да… я, вообще, иногда занимаюсь живописью. Вы скажите там… Что, вообще, мол,
все будет как следует.
– Пожалуйте в гостиную.
Через минуту ко мне вошла прекрасно сложенная, красивая молодая женщина в
голубом пеньюаре, который самым честным образом обрисовывал ее формы. Она протянула
мне руку и приветливо сказала:
– Вы насчет позирования, да? Художник?
«Пора переходить на фривольный тон», – подумал я.
– Художник? Ну что вы! Хе-хе! Откуда вы могли догадаться, что я художник?
Она засмеялась.
– Вот тебе раз! А зачем бы вы тогда пришли, если не художник? В академии?
– Нет, не в академии, – вздохнул я. – Не попал.
– Значит, в частной мастерской. У кого? Я общительно погладил ее руку.
– Какая вы милая! А вот догадайтесь!
– Да как же можно догадаться… Мастерских много. Вы можете быть и у Сивачева, и у
Гольдбергера, и у Цыгановича. Положим, у Цыгановича скульптура… Ну, еще кто есть?..
Перепалкин, Демидовский, Стремоухов… У Стремоухова, да? Вижу по вашим глазам, что
угадала.
– Именно, у Стремоухова, – подтвердил я. – Конечно, у него.
Она оживилась.
– А! У Василия Эрастыча! Ну, как он поживает?
– Да ничего. Пить начал, говорят.
– Начал? Да он, кажется, лет двадцать, как пьет.
– Ну? Эх, Стремоухов, Стремоухов! А я и не знал. Думал сначала: вот скромник.
– Вы ему от меня кланяйтесь. Я его давно не видала… С тех пор, как он с меня
«девушку со змеей» писал. Я ведь давно позирую.
– Да? Вы серьезно позируете? – печально спросил я.
– То есть как – серьезно? А как же можно иначе позировать?
– Я хотел сказать: не устаете?