Page 200 - Рассказы

* * *

Раньше я не понимал: для чего и кому нужны десятки тысяч метров
кинематографических лент, на которых изображены: солдат, попавший в барабан и
заснувший там; рассеянный прохожий, опрокидывающий на своем пути детские колясочки,
и влюбленные парочки; свадебный обед, участникам которого шутник насыпает за ворот
«порошок для чесания»; молодой человек, которого кусает блоха во время объяснения с
невестой и который начинает бегать по комнате, ловя эту блоху; пьяный, залезший в матрац
и катающийся в таком положении по людной улице… Для чего и кому все это нужно? – я не
понимал.
Теперь – понимаю.

Функельман и сын
(Рассказ матери)

Я еще с прошлого года стала замечать, что мой мальчик ходит бледный, задумчивый. А
когда еврейский мальчик начинает задумываться – это уже плохо. Что вы думаете, мне
обыск нужен, что ли, или что?
– Мотя, – говорю я ему, – Мотя, мальчик мой! Чего тебе так каламитно?
Так он поднимет на меня свои глаза и скажет:
– Что значит – каламитно! Ничего мне не каламитно!
– Мотя! Чего ты крутишь? Ведь я же вижу.
– Ой, – говорит, – отстань ты от меня, мама! У меня скоро экзамен на аттестат
зрелости, а потом, у меня есть запросы.
Обрадовал! Когда у еврейского мальчика появляются запросы, так господин
околоточный целую ночь не спит.
– Мотя! Зачем тебе запросы? Что, их на ноги наденешь, когда башмаков нет, или на
хлеб намажешь вместо масла? «Запросы, запросы»! Отцу твоему сорок шестой год – он даже
этих запросов и не нюхал. И плохо, ты думаешь, вышло? Пойди поищи другой такой
галантерейный магазин, как у Якова Функельмана! Нужны ему твои запросы! Он даже
картоночки маленькие по всему магазину развесил: «Цены без запроса»!
– Мама, не мешай мне! Я читаю.
– Он читает! Когда он читает, так уже мать родную слушать не может. Я через тебя,
может, сорок две болячки в жизни имела, а ты нос в книжку всунул и думаешь, что умный,
как раввин. Гениальный ребенок.
Вижу – мой Мотя все крутит и крутит.
– Что ты крутишь?
– Ничего я не кручу. Не мешай читать.
Что это он там такое читает? Ой! Разве сердце матери это камень – или что? Я же так и
знала! «Записки Крапоткина»!
– Тебе очень нужно знать записки Крапоткина, да? Ты будешь больной, если ты их не
прочтешь? Брось сейчас же!
– Мама, оставь, не трогай. Я же тебя не трогаю. Еще бы он родную мать тронул, шейгец
паршивый! И так мне в сердце ударило, будто с камнем. Куда, вы думаете, я сейчас же
побежала? Конечно, до отца.
– Яков! Что ты тут перекладываешь сорочки? Убежат они, что ли, от тебя – или что?
Он должен обязательно сорочки перекладывать…
– А что?
– Ты бы лучше на Мотю посмотрел.
– А что?
– Ему надо читать «Записки Крапоткина», да?