Page 249 - Рассказы

– Я совершенно не знаю: за кого вы меня принимаете? Вы бы еще предложили мне
сесть верхом на вашу корову!
– Вы думаете, это очень остроумно? – надменно спросил Еня. – Вообще, меня
удивляет: у вашего отца четыре коровы, а вы одной даже боитесь, как черта.
– А вы не могли ее в саду до завтра оставить, что ли? Украли бы ее, что ли? Сокровище
какое, подумаешь…
– Как угодно, – пожал плечами Еня, втайне чрезвычайно уязвленный. – Если вам моя
корова не нравится…
– Значит, вы меня не провожаете?
– Куда ж я корову дену? Не в карман же спрятать!..
– Ах, так? И не надо. И одна дойду. Не смейте завтра к нам приходить.
– Пожалуйста, – расшаркался обиженный Еня. – И послезавтра к вам не приду, и
вообще могу не ходить, если так…
– Благо нашли себе подходящее общество!
И, сразив Еню этим убийственным сарказмом, бедная девушка зашагала по улице,
низко опустив голову и чувствуя, что сердце ее разбито навсегда.
Еня несколько мгновений глядел вслед удаляющейся Насте.
Потом очнулся.
– Эй, ты, корова… Ну, пойдем, брат.
Пока Еня и корова шли по темной, прилегающей к саду улице, все было сносно, но едва
они вышли на освещенную многолюдную Дворянскую, как Еня почувствовал некоторую
неловкость. Прохожие оглядывали его с некоторым изумлением, а один мальчишка пришел в
такой восторг, что дико взвизгнул и провозгласил на всю улицу:
– Коровичий сын свою маму спать ведет.
– Вот я тебе дам по морде, так будешь знать, – сурово сказал Еня.
– А ну дай! Такой сдачи получишь, что кто тебя от меня отнимать будет?
Это была чистейшая бравада, но мальчишка ничем не рисковал, ибо Еня не мог
выпустить из рук веревки, а корова передвигалась с крайней медленностью.
На половине Дворянской улицы Еня не мог больше выносить остолбенелого вида
прохожих. Он придумал следующее: бросил веревку и, отвесив пинка корове, придал ей этим
самым поступательное движение. Корова зашагала сама по себе, а Еня, с рассеянной миной,
пошел сбоку, приняв вид обыкновенного прохожего, не имеющего с коровой ничего
общего…
Когда же поступательное движение коровы ослабевало и она мирно застывала у
чьих-нибудь окон, Еня снова исподтишка давал ей пинка, и корова покорно брела дальше…
Вот Енина улица. Вот и домик, в котором Еня снимал у столяра комнату… И вдруг, как
молния во тьме, голову Ени осветила мысль:
«А куда я сейчас дену корову?»
Сарая для нее не было. Привязать во дворе – могут украсть, тем более что калитка не
запирается.
«Вот что я сделаю, – решил Еня после долгого и напряженного раздумья. – Я ее
потихоньку введу в свою комнату, а завтра все это устроим. Может же она одну ночь
простоять в комнате…»
Потихоньку открыл дверь в сени счастливый обладатель коровы и осторожно потянул
меланхолическое животное за собой:
– Эй, ты. Иди сюда, что ли… Да тиш-ше! Ч-черт! Хозяева спят, а она копытами стучит,
как лошадь.
Может быть, весь мир нашел бы этот поступок Ени удивительным, вздорным и ни на
что не похожим. Весь мир, кроме самого Ени да, пожалуй, коровы: потому что Еня
чувствовал, что другого выхода не представлялось, а корова была совершенно равнодушна к
перемене своей службы и к своему новому месту жительства.
Введенная в комнату, она апатично остановилась у Ениной кровати и тотчас же стала