Page 321 - Рассказы

– Да, положение ваше ужасное, – покорно согласился Степа. – А вы сегодня скажите,
что больны…
– Кой черт поверит, когда я уже у обедни был.
– А вы скажите, что кухарка пережарила индейку.
– А если они из сочувствия на кухню полезут смотреть, что тогда?.. Нет, надо так,
чтобы индейку они видели, но только ее не ели. А завтра разогреем, и будет она опять, как
живая.
– Так пусть кто-нибудь из гостей скажет, что уже сыты и что индейку резать не надо…
Дядя, закусив верхнюю губу, задумчиво глядел на племянника и вдруг весь засветился
радостью…
– Степа, голубчик! Оставайся обедать. Ты ж ведь родственник, ты – свой, тебя
стесняться нечего – поддержи, Степа, а? Подними ты свой голос против индейки.
– Да удобно ли мне, дядюшка… Вид-то у меня такой… не фельтикультяпный.
– Ну вот! Я тебя, брат, за почетного гостя выдам, ухаживать за тобой буду. А когда в
самом конце обеда подадут индейку – ты и рявкни, этак посолиднее: «Ну зачем ее резать зря,
все равно никто есть не будет, все сыты – уберите ее».
– Дядюшка, да ведь меня хамом про себя назовут.
– Ну, большая важность. Не вслух же. А может быть, и просто скажут: оригинал. Я,
конечно, буду упрашивать тебя, настаивать, а ты упрись, да еще поторопи, чтобы унесли
индейку, а то, неровен час, кто-нибудь и соблазнится. Это, действительно, номер! Да ты чего
стоишь, Степа? Присядь. Садись, Степанеско!
– Дядюшка, вы мне в этом году денег не давайте, – сказал Степа, критически и с явным
презрением оглядывая свои заскорузлые сапоги. – А вы мне лучше ботинки свои
какие-нибудь дайте. А то я совсем тово…
– Ну, конечно, Степан! Какие там могут быть разговоры… Я тебе, Степандряс,
замечательные ботинки отхвачу!.. Хе-хе… А ты, брат, не дура, Степанадзе… И как это я
раньше не замечал?.. Решительно – не дурак.

* * *

Когда гости усаживались за стол, Василий Николаевич представил Степу:
– А вот, господа, мой родственник и друг Стефан Феодорович! Большой оригинал, но
человек бывалый. Садитесь, Стефан Феодорович, вот тут. Водочки прикажете или
наливочки?
Степа приятно улыбнулся, потер огромные костлявые руки одну о другую и хлопнул
большую рюмку водки.
– У меня есть знакомый генерал, – заявил он довольно громко, – так этот генерал водку
закусывает яблоком!
– Это какой генерал, – заискивающе спросил дядя, – у которого вы, Стефан
Феодорович, ребенка крестили?
– Нет, то – другой. То мелюзга, простой генералмайор… А вот в Европе, знаете, –
совсем нет генералов! Ей-бо право.
– А вы там были? – покосился на него сосед.
– Конечно, был. Я, вообще, каждый год куда-нибудь. В опере бываю часто. Вообще не
понимаю, как можно жить без развлечений.
Две рюмки и сознание, что какие бы слова он ни говорил, – дядя не оборвет его – все
это приятно возбуждало Степу.
– Да-с, господа, – сказал он, с дикой энергией прожевывая бутерброд с паюсной
икрой. – Вообще, знаете, Митюков такая личность, которая себя еще покажет. Конечно,
Митюков, может быть, с виду неказист, но Митюкова нужно знать! Беречь нужно Митюкова.
– Стефан Феодорович, – ласково сказал дядя, – возьмите еще пирожок к супу.
– Благодарствуйте. Вот англичане совсем, например, супу не едят… А возьмите,