Page 92 - Рассказы

усмехнувшись, ткнул его игриво кулаком в бок.
– В чем дело?
– Вещь!
– Которая?
– Ага! Разгорелись глазки? Вот тут у меня лежит в кармане. Если будете паинькой в
рассуждении аванса – так и быть, отдам!
Издатель нахмурил брови.
– Повесть?
– Она. Ха-ха! То есть такую машину закрутил, такую, что небо содрогнется! Вот вам
наудачу, две-три выдержки.
Писатель развернул рукопись.
«…Темная мрачная шахта поглотила их. При свете лампочки была видна полная,
волнующаяся грудь Лидии и ее упругие бедра, на которые Гремин смотрел жадным
взглядом. Не помня себя, он судорожно прижал ее к груди, и все заверте…»
– Еще что? – сухо спросил издатель.
– Еще я такую штучку вывернул: «Дирижабль плавно взмахнул крыльями и взлетел…
На руле сидел Маевич и жадным взором смотрел на Лидию, полная грудь которой
волновалась и упругие выпуклые бедра дразнили своей близостью. Не помня себя, Маевич
бросил руль, остановил пружину, прижал ее к груди и все заверте…»
– Еще что? – спросил издатель так сухо, что писатель Кукушкин в ужасе и смятении
посмотрел на него и опустил глаза.
– А… еще… вот… Зззаб… бавно! «Линевич и Лидия, стесненные тяжестью
водолазных костюмов, жадно смотрели друг на друга сквозь круглые стеклянные окошечки в
головных шлемах… Над их головами шмыгали пароходы и броненосцы, но они не
чувствовали этого. Сквозь неуклюжую, мешковатую одежду водолаза Линевич угадывал
полную волнующуюся грудь Лидии и ее упругие выпуклые бедра. Не помня себя, Линевич
взмахнул в воде руками, бросился к Лидии, и все заверте…»
– Не надо, – сказал издатель.
– Что не надо? – вздрогнул писатель Кукушкин.
– Не надо. Идите, идите с богом.
– В-вам… не нравится? У… У меня другие места есть… Внучек увидел бабушку в
купальне… А она еще была молодая…
– Ладно, ладно. Знаем! «Не помня себя он бросился к ней, схватил ее в объятия и все
заверте…»
– Откуда вы узнали? – ахнул, удивившись, писатель Кукушкин. – Действительно, так и
есть у меня.
– Штука не хитрая. Младенец догадается! Теперь это, брат Кукушкин, уже не читается.
Ау! Ищи, брат Кукушкин, новых путей.
Писатель Кукушкин с отчаянием в глазах почесал затылок и огляделся:
– А где тут у вас корзина?
– Вот она, – указал издатель.
Писатель Кукушкин бросил свою рукопись в корзину, вытер носовым платком мокрое
лицо и лаконично спросил:
– О чем нужно?
– Первее всего теперь читается естествознание и исторические книги. Пиши, брат
Кукушкин, что-нибудь там о боярах, о жизни мух разных…
– А аванс дадите?
– Под боярина дам. Под муху дам. А под упругие бедра не дам! И под «все
завертелось» не дам!!!
– Давайте под муху, – вздохнул писатель Кукушкин.

* * *