Page 93 - Рассказы

Через неделю издатель Залежалов получил две рукописи. Были они такие:

I
боярская проруха

Боярышня Лидия, сидя в своем тереме старинной архитектуры, решила ложиться спать.
Сняв с высокой волнующейся груди кокошник, она стала стягивать с красивой полной ноги
сарафан, но в это время распахнулась старинная дверь и вошел молодой князь Курбский.
Затуманенным взором, молча, смотрел он на высокую волнующуюся грудь девушки и
ее упругие выпуклые бедра.
– Ой, ты, гой, еси, – воскликнул он на старинном языке того времени.
– Ой, ты, гой, еси, исполать тебе, добрый молодец! – воскликнула боярышня, падая
князю на грудь, и – все заверте…

II
мухи и их привычки
(Очерки из жизни насекомых)

Небольшая стройная муха с высокой грудью и упругими бедрами ползла по откосу
запыленного окна. Звали ее по-мушиному – Лидия.
Из-за угла вылетела большая черная муха, села против первой и с еле сдерживаемым
порывом страсти стала потирать над головой стройными мускулистыми лапками. Высокая
волнующаяся грудь Лидии ударила в голову черной мухи чем-то пьянящим… Простерши
лапки, она крепко прижала Лидию к своей груди, и все заверте…

Четверг

В восемь часов вечера Ляписов заехал к Андромахскому и спросил его:
– Едете к Пылинкиным?
– А что? – спросил, покривившись, Андромахский. – Разве сегодня четверг?
– Конечно, четверг. Сколько четвергов вы у них бывали, и все еще не можете
запомнить.
Андромахский саркастически улыбнулся.
– Зато я твердо знаю, что мы будем там делать. Когда мы войдем, m-те Пылинкина
сделает радостно-изумленное лицо: «Господи! Андрей Павлович! Павел Иванович! Как это
мило с вашей стороны!» Что мило? Что мило, черт ее возьми, эту тощую бабу, меняющую
любовников, – не скажу даже, как перчатки, потому что перчатки она меняет гораздо реже!
Что мило? То ли мило, что мы являемся всего один раз в неделю, или то – что мы, войдя, не
разгоняем сразу пинками всех ее глупых гостей? «Садитесь, пожалуйста. Чашечку чаю?» Ох,
эта мне чашечка чаю! И потом начинается: «Были на лекции о Ведекинде?» А эти проклятые
лекции, нужно вам сказать, читаются чуть ли не каждый день! «Нет, скажешь, не был». – «Не
были? Как же это вы так?» Ну, что, если после этого взять, стать перед ней на колени,
заплакать и сказать: «Простите меня, что я не был на лекции о Ведекинде. Я всю жизнь
посвящу на то, чтобы замолить этот грех. Детям своим завещаю бывать от двух до трех раз
на Ведекинде, кухарку вместо бани буду посылать на Ведекинда и на смертном одре
завещаю все свое состояние лекторам, читающим о Ведекинде. Простите меня, умная
барыня, и кланяйтесь от меня всем вашим любовникам!»
Ляписов засмеялся:
– Не скажете!
– Конечно, не скажу. В том-то и ужас, что не скажу. И еще в том ужас, что и она и все
ее гости моментально и бесследно забывают о Ведекинде, о лекциях и с лихорадочным