Page 19 - Бег

беспокойно встает, открывает дверь, показывается анфилада темных и брошенных комнат с
люстрами в темных кисейных мешках.) Эй, кто тут есть? Нет никого. (Садится.) Итак,
остаться? Нет, это не разрешает мой вопрос. (Оборачивается, говорит кому-то.) Уйдешь ты
или нет? Ведь это вздор! Я могу пройти сквозь тебя подобно тому, как вчера стрелою я
пронзил туман. (Проходит как бы сквозь что-то.) Ну, вот я и раздавил тебя. (Садится,
молчит.)
Дверь тихонько открывается, и входит Голубков. Он в пальто, без шляпы.
Голубков. Ради бога, позвольте мне войти на одну минуту!
Хлудов (не оборачиваясь). Пожалуйста, пожалуйста, войдите.
Голубков. Я знаю, что это безумная дерзость, но мне обещали, что меня допустят
именно к вам. Но все разошлись куда-то, и я вошел.
Хлудов (не оборачиваясь). Что вам нужно от меня?
Голубков. Я осмелился прибежать сюда, ваше высокопревосходительство, чтобы
сообщить об ужаснейших преступлениях, совершающихся в контрразведке. Я прибежал
жаловаться на зверское преступление, причиной которого является генерал Хлудов.
Хлудов оборачивается. (Узнав Хлудова, пятится.) А-а…
Хлудов. Это интересно. Позвольте, но ведь вы живой, вы же не повешены, надеюсь? В
чем ваша претензия?
Молчание.
Приятное впечатление производите. Я вас где-то видел. Так будьте любезны, в чем
претензия? Да не проявляйте, пожалуйста, трусости. Вы пришли говорить, ну и говорите.
Голубков. Хорошо. Позавчера на станции вы велели арестовать женщину…
Хлудов. Помню, да. Помню. Вспомнил. Я вас узнал. Позвольте, кому же вы хотели
здесь жаловаться на меня?
Голубков. Главнокомандующему.
Хлудов. Поздно. Нету его. (Указывает в окно.)
Вдали мерцают огоньки, и видно малое зарево.
Ведро с водой. Он погрузился в небытие навсегда. На генерала Хлудова более некому
пожаловаться. (Подходит к столу, берет одну из телефонных трубок, говорит в нее.)
Вестибюль? Есаула Голована. Слушай, есаул, возьми с собою конвой и в контрразведку, там
за мною записана женщина … (Голубкову.) Корзухина?
Голубков. Да-да, Серафима Владимировна! Хлудов (в телефон). Серафима
Владимировна Корзухина. Если она не расстреляна, сию же минуту доставь мне ее сюда, во
дворец. (Кладет трубку.) Подождем.
Голубков. Если не расстреляна, вы сказали? Если не расстреляна?.. Ее расстреляли? ну,
если вы это сделали… (Плачет.)
Хлудов. Ведите себя как мужчина.
Голубков. Ах, вы еще издеваетесь! Хорошо, я поведу… Если только ее нет в живых, я
вас убью!
Хлудов (вяло). Что же, это, может быть, лучший исход. Да нет, никого вы не убьете, к
сожалению. Молчите.
Голубков садится и умолкает.
(Отвернувшись от Голубкова, говорит кому-то.) Если ты стал моим спутником, солдат,
то говори со мной. Твое молчание давит меня, хотя и представляется мне, что твой голос
должен быть тяжелым и медным. Или оставь меня. Ты знаешь, что я человек большой воли и
не поддамся первому видению, от этого выздоравливают. Пойми, что ты просто попал под
колесо и оно тебя стерло и кости твои сломало. И бессмысленно таскаться за мной. Ты
слышишь, мой неизменный красноречивый вестовой?
Голубков. С кем вы говорите?
Хлудов. А? С кем? Сейчас узнаем. (Рукой разрезает воздух.) Ни с кем, сам с собой. Да.
Так кто она вам, любовница?
Голубков. Нет, нет! Она случайно встреченный человек, но я ее люблю. Ах, я жалкий