Page 190 - Донские рассказы

II
Чахоточная зорька. По утрамбованной дороге недавно прошел табун. Пыль повисла на
верхушках степной полыни. На бугре пахота. На ней копошатся люди, ползают
запряженные в плуги быки. Ветер крутит крики погонычей, свист и щелканье кнутов.

Ребята шагали молча. Солнце в полдень – подошли к участку. Десяток тавричанских
дворов застрял в степной балке. Около плотины баба, подоткнув подол, шлепает
вальком. С той стороны в воду по пузо залезли цветные коровы. Приподняв уши, с
дурацким видом долго смотрели на ребят. Передняя, чего-то испугавшись, дико задрала
хвост и шарахнулась на плотину, за ней рванулось все стадо. Пронзительно защелкал
арапником седобородый пастух; подпасок, мелькая черными пятками, побежал
заворачивать. На гумне под отрывистый стук паровой молотилки певучий девичий голос
прокричал:

– Гарпишка, ходим подывымось – якись-то красни до нас прийшлы!..
До вечера искали ребята участкового председателя, ели на квартире душистые дыни, а
землю порешили смотреть завтра. Хозяйка постелила им в сенцах. Григорий уснул сразу,
а Петька долго ворочался, ловил под овчинной шубой блох, думал: какую землю отведет
шельмоватый председатель?

В полночь хозяин стукнул щеколдой, глянул с крыльца на звездное небо и направился в
конюшню замесить лошадям. Заскрипел колодезный журавль, в степи призывно-
протяжно заржал жеребенок. Со двора глухо доносились голоса. Петька проснулся.
Григорий во сне скрипнул зубами, поворачиваясь на другой бок, произнес печально и
внятно:
– Смерть – это, братец, не фунт изюму!..
В сенцы, стуча сапогами, вошел председатель.

– Хлопцы, а хлопцы, чуете?

– Ну?
– Чума його знае… Зараз приихав с Вежинского хутора наш участковец, так каже, що той
хутор Махно забрав. Це треба вам, хлопцы, тикаты!..

Петька буркнул спросонок:
– Ну, а земля как же? Отмерь завтра участок, тогда уж пойдем, а то что ж задарма ноги
бить!
Снится зарею Петьке, что он в райкоме на собрании, а по крыше кто-то тяжело ступает,
и жесть, вгибаясь, ухает: гу-у-ух!.. ба-а-ах!..
Проснулся – смекнул: орудийный бой. Тревожно сжалось сердце. Наспех собрались,
прихватили деревянную сажень и, отмахиваясь от взбеленившихся собак, вышли за
участок.

– Сколько до Вежинского верст? – спросил Григорий.
Вышагивал он молча, задумчиво обрывал лепестки на пунцовой головке придорожного
татарника.

– Верстов, мабуть, тридцать.
– Успе-е-ем!

Минуя бахчи, поднялись на пригорок. Петька уронил подсумок с патронами, обернулся
поднять – и ахнул: с той стороны участка стройными колоннами спускались всадники. У
переднего, ветром подхваченное, как подшибленное крыло птицы, трепыхалось черное
знамя.