Page 261 - Донские рассказы

выбивая пенистые пузыри, заплясал буйный июльский ливень.
Анна, накинув платок, выбежала во двор снять сушившееся белье. Мокрый ветер
метался по двору, хлестал в лицо. Добежала Анна до амбара, и вдруг над самой головой
гулко треснул гром, дробным грохотом рассыпался где-то за Качаловкой. Анна
испуганно присела, по привычке перекрестилась и зашептала слова молитвы, а когда
привстала и обернулась назад – то увидала возле раскрытых ворот подводу и человека в
дождевом плаще. Человек смеялся, перегибаясь назад и ощеряя белые зубы. Сквозь
ветер крикнул Анне:
– Ты что же, молодка, пророка Ильи испугалась?

Анна подобрала юбку; снимая белье, крикнула сердито:
– Зубы-то нечего на продажу выставлять! Никто не купит!

Человек в дождевом плаще, оскользаясь, подошел к Анне; сказал с усмешкой:
– Ты, видно, сердитая, а серчаешь без толку!.. Разве от молнии крестом спасаются? Эх
ты, а еще в коллективе живешь!.. – сказал и снова съежил губы в усмешку.
И вот этой обидной усмешкой словно обжег Анну. Стыдно ей стало чего-то. Ответила,
будто оправдываясь:
– Я тут недавно живу…
– Коли недавно, это еще ничего! – И пошел на крыльцо, помахивая снятым с головы
картузом.
Анна наспех поснимала белье. Рысью в дом. Вошла в комнату. Арсений, сидевший рядом
с человеком в плаще, сказал:
– Вот приехал к нам учитель из города. Будет учить всех, какие неграмотные.

Учитель глянул светлыми улыбчивыми глазами, Анна вновь почувствовала стыдливую
неловкость и, положив белье, вышла.

Вечером, перед ужином, Арсений сказал:
– Завтра, после обеда, иди грамоте учись. Я и тебя записал. Всего у нас неграмотных –
двадцать душ. Заниматься будете в клубе.
– Мне совестно, Арсюша… В годах ведь я.

– Неграмотной-то совестнее быть!..
На другой день пошла Анна в клуб. За длинным столом сидят плотно. Дед Артем рот
раззявил, а на лбу – пот. Тетка Дарья отложила вязанье, тоже слушает.
Учитель говорит что-то и мелом рисует на школьной доске здоровенную букву.
Все покосились на скрип двери и опять слегли над столом. Тихонько прошла Анна к окну
́
и села на край скамьи. Сначала было чудно, хоронила от других улыбку: на другой день
слушала внимательней и уже упрямо выводила на листе бумаги кособокую и сутулую
букву «В».
После – тянуло в клуб; спешила поскорее пообедать и чуть не рысью по коридору – с
букварем под мышкой. За столом теснее стало сидеть – прибавилось учеников. Дед
Артем вполголоса ругается и, расставив локти, спихивает тетку Дарью на самый край. С
обеда до сумерек в клубе – шепот и сдавленное гудение голосов.

Под клуб заняли просторную, в шесть окон комнату. У стены стоит стол, обитый красным
ситцем, в углу портреты и знамена.

Дед Артем все-таки выжил со скамьи тетку Дарью. Перешла она от стола на подоконник.
В комнате жарко: в окна засматривает любопытное солнце. На стекле бьется и жужжит
цветастая муха. Тишина. Дед Артем мусолит огрызок карандаша, пишет, криво раззявив