Page 262 - Донские рассказы

рот. Стиснули Анну, толкают в бок. Рядом с Анной – Марфа, у нее четверо детишек.
Знает она, что в детских яслях настоящий за ними догляд, а поэтому спокойно ползает
глазами по букварю, пот ядреными горошинами капает у нее с носа на верхнюю губу;
рукавом смахнет, иногда и языком слижет и снова шевелит губами, отмахиваясь от
въедливых мух.

Чаще постукивает сердце у Анны. Нынче первый раз читает она по целому слову.
Сложит одну букву, другую, третью, и из непонятных прежде загогулин образуется
слово. Толкнула в бок соседку:
– Гляди, получается «хле-бо-роб».

Учитель стукнул по доске мелом.
– Тише! Про себя читайте! А ну, дедушка Артем, прочитай нам сегодняшний урок!

Дед ладонями крепко прижал к столу букварь, откашлялся.
– На-ша… Ка-ша…

Марфа не утерпела, фыркнула в кулак.
Дед злобно покосился на нее.

– На-ша… ка-ша… хо-ро-ша… – начал снова. Прочитал и руками развел. – Скажи на
милость, как оно выходит!

Переворачивая страницу, шепнул Марфе:
– Нет, бабонька, стар я становлюсь!.. Молодым был, бывало, три посада цепом обмолочу
и в ус не дую, а теперя, видишь, прочел и уморился. Одышка душит, будто воз на гору
вывез!

Втянулась Анна в работу. Понедельно работала то на кухне, то около скотины. На гумне
постукивала молотилка, суетились рабочие. Арсений, присыпанный хлебными остями и
пылью, клал скирд; в полдень прибежал на кухню, крякнул Анне:

– Ты поздоровше, Анна, иди подсоби на гумне, а тебя пушай заменит Марфа Игнатовна.
Помогая Анне влезть на скирд, шлепнул ее по спине, засмеялся:

– Ну, толстуха, успевай принимать!.. – и сажал на вилы вороха обмолоченной духовитой
соломы, напруживаясь, поднимал вверх, Анна принимала. Сначала по колена, потом по
пояс засыпал ее Арсений соломой; глянул, смеясь, снизу вверх, крикнул:

– Даешь работу! Эй ты, там, на скирду!.. Раззяву ловишь?..

В постоянной работе глохла, давностью затягивалась боль у Анны. Перестала думать о
том, как вернется первый муж и что будет дальше… Короткой зарницей мелькнуло
лето… Осень ссутулилась возле коллективских ворот. Утрами, словно выпущенный табун
жеребят, взбрыкивая, бежали детишки в школу.
И вот днем осенним, морозным и паутинистым, спозаранку как-то, взошел Александр –
муж Анны – на крыльцо, от собак отмахиваясь веткой орешника. Жестко постукивая
каблуками, прошел по крыльцу, дверь отворил и стал у притолоки, не здороваясь,
высокий, черный, в шинели приношенной. Сказал просто и коротко:

– Я пришел за тобой, Анна. Собирайся!
Анна забегала от сундука к кровати, негнущимися пальцами хватала то одно, то другое;
сдернула с вешалки платок зимний, тяжело присела, переводя взгляд с Арсения на
мужа, потом, с трудом ворочая губами, сказала:
– Не пойду!

– Не пойдешь?.. Посмотрим!.. – Улыбнулся Александр криво, пожал плечами и вышел.
Осторожно и плотно притворил за собою дверь.