Page 97 - Колымские рассказы

Стланик

На Крайнем Севере, на стыке тайги и тундры, среди карликовых берез, низкорослых
кустов рябины с неожиданно крупными светло-желтыми водянистыми ягодами, среди
шестисотлетних лиственниц, что достигают зрелости в триста лет, живет особенное
дерево — стланик. Это дальний родственник кедра, кедрач, — вечнозеленые хвойные
кусты со стволами потолще человеческой руки и длиной в два-три метра. Он
неприхотлив и растет, уцепившись корнями за щели в камнях горного склона. Он
мужествен и упрям, как все северные деревья. Чувствительность его необычайна.

Поздняя осень, давно пора быть снегу, зиме. По краю белого небосвода много дней ходят
низкие, синеватые, будто в кровоподтеках, тучи. А сегодня осенний пронизывающий
ветер с утра стал угрожающе тихим. Пахнет снегом? Нет. Не будет снега. Стланик еще
не ложился. И дни проходят за днями, снега нет, тучи бродят где-то за сопками, и на
высокое небо вышло бледное маленькое солнце, и все по-осеннему…

А стланик гнется. Гнется все ниже, как бы под безмерной, все растущей тяжестью. Он
царапает своей вершиной камень и прижимается к земле, растягивая свои изумрудные
лапы. Он стелется. Он похож на спрута, одетого в зеленые перья. Лежа, он ждет день,
другой, и вот уже с белого неба сыплется, как порошок, снег, и стланик погружается в
зимнюю спячку, как медведь. На белой горе взбухают огромные снежные волдыри — это
кусты стланика легли зимовать.

А в конце зимы, когда снег еще покрывает землю трехметровым слоем, когда в ущельях
метели утрамбовали плотный, поддающийся только железу снег, люди тщетно ищут
признаков весны в природе, хотя по календарю весне пора уж прийти. Но день
неотличим от зимнего — воздух разрежен и сух и ничем не отличен от январского
воздуха. К счастью, ощущения человека слишком грубы, восприятия слишком просты, да
и чувств у него немного, всего пять — этого недостаточно для предсказаний и
угадываний.

Природа тоньше человека в своих ощущениях. Кое-что мы об этом знаем. Помните рыб
лососевых пород, приходящих метать икру только в ту реку, где была выметана икринка,
из которой развилась эта рыба? Помните таинственные трассы птичьих перелетов?
Растений-барометров, цветов-барометров известно нам немало.
И вот среди снежной бескрайней белизны, среди полной безнадежности вдруг встает
стланик. Он стряхивает снег, распрямляется во весь рост, поднимает к небу свою
зеленую, обледенелую, чуть рыжеватую хвою. Он слышит неуловимый нами зов весны и,
веря в нее, встает раньше всех на Севере. Зима кончилась.

Бывает и другое: костер. Стланик слишком легковерен. Он так не любит зиму, что готов
верить теплу костра. Если зимой, рядом с согнувшимся, скрюченным по-зимнему кустом
стланика развести костер — стланик встанет. Костер погаснет — и разочарованный
кедрач, плача от обиды, снова согнется и ляжет на старое место. И его занесет снегом.

Нет, он не только предсказатель погоды. Стланик — дерево надежд, единственное на
Крайнем Севере вечнозеленое дерево. Среди белого блеска снега матово-зеленые
хвойные его лапы говорят о юге, о тепле, о жизни. Летом он скромен и незаметен — все
кругом торопливо цветет, стараясь процвести в короткое северное лето. Цветы весенние,
летние, осенние перегоняют друг друга в безудержном бурном цветении. Но осень
близка, и вот уже сыплется желтая мелкая хвоя, оголяя лиственницы, палевая трава
свертывается и сохнет, лес пустеет, и тогда далеко видно, как среди бледно-желтой
травы и серого мха горят среди леса огромные зеленые факелы стланика.

Мне стланик представлялся всегда наиболее поэтичным русским деревом, получше, чем
прославленные плакучая ива, чинара, кипарис. И дрова из стланика жарче.

1960