Page 62 - Мастер и Маргарита

чрезвычайно похожий на бас консультанта.
Иван, почему-то не обидевшись на слово «дурак», но даже приятно изумившись ему,
усмехнулся и в полусне затих. Сон крался к Ивану, и уж померещилась ему и пальма на
слоновой ноге, и кот прошел мимо — не страшный, а веселый, и, словом, вот-вот накроет
сон Ивана, как вдруг решетка беззвучно поехала в сторону, и на балконе возникла
таинственная фигура, прячущаяся от лунного света, и погрозила Ивану пальцем.
Иван без всякого испуга приподнялся на кровати и увидел, что на балконе находится
мужчина. И этот мужчина, прижимая палец к губам, прошептал:
— Тссс!

Глава 12

ЧЕРНАЯ МАГИЯ И ЕЕ РАЗОБЛАЧЕНИЕ

Маленький человек в дырявом желтом котелке и с грушевидным малиновым носом, в
клетчатых брюках и лакированных ботинках выехал на сцену Варьете на обыкновенном
двухколесном велосипеде. Под звуки фокстрота он сделал круг, а затем испустил победный
вопль, от чего велосипед поднялся на дыбы. Проехавшись на одном заднем колесе, человек
перевернулся вверх ногами, ухитрился на ходу отвинтить переднее колесо и пустить его за
кулисы, а затем продолжал путь на одном колесе, вертя педали руками.
На высокой металлической мачте с седлом наверху и с одним колесом выехала полная
блондинка в трико и юбочке, усеянной серебряными звездами, и стала ездить по кругу.
Встречаясь с ней, человек издавал приветственные крики и ногой снимал с головы котелок.
Наконец, прикатил малютка лет восьми со старческим лицом и зашнырял между
взрослыми на крошечной двухколеске, к которой был приделан громадный автомобильный
гудок.
Сделав несколько петель, вся компания под тревожную дробь барабана из оркестра
подкатилась к самому краю сцены, и зрители первых рядов ахнули и откинулись, потому что
публике показалось, что вся тройка со своими машинами грохнется в оркестр.
Но велосипеды остановились как раз в тот момент, когда передние колеса уже грозили
соскользнуть в бездну на головы музыкантам. Велосипедисты с громким криком «Ап!»
соскочили с машин и раскланялись, причем блондинка посылала публике воздушные
поцелуи, а малютка протрубил смешной сигнал на своем гудке.
Рукоплескания потрясли здание, голубой занавес пошел с двух сторон и закрыл
велосипедистов, зеленые огни с надписью «выход» у дверей погасли, и в паутине трапеций
под куполом, как солнце, зажглись белые шары. Наступил антракт перед последним
отделением.
Единственным человеком, которого ни в коей мере не интересовали чудеса
велосипедной техники семьи Джулли, был Григорий Данилович Римский. В полном
одиночестве он сидел в своем кабинете, кусал тонкие губы, и по лицу его то и дело
проходила судорога. К необыкновенному исчезновению Лиходеева присоединилось
совершенно непредвиденное исчезновение администратора Варенухи.
Римскому было известно, куда он ушел, но он ушел и… не пришел обратно! Римский
пожимал плечами и шептал сам себе:
— Но за что?!
И, странное дело: такому деловому человеку, как финдиректор, проще всего, конечно,
было позвонить туда, куда отправился Варенуха, и узнать, что с тем стряслось, а между тем
он до десяти часов вечера не мог принудить себя сделать это.
В десять же, совершив над собою форменное насилие, Римский снял трубку с аппарата
и тут убедился в том, что телефон его мертв. Курьер доложил, что и остальные аппараты в
здании испортились. Это, конечно, неприятное, но не сверхъестественное событие почему-то
окончательно потрясло финдиректора, но в то же время и обрадовало: отвалилась