Page 5 - Превращение

родителям тяжелые, ненужные волнения и уклоняетесь – упомяну об этом лишь вскользь
– от исполнения своих служебных обязанностей поистине неслыханным образом. Я
говорю сейчас от имени ваших родителей и вашего хозяина и убедительно прошу вас
немедленно объясниться. Я удивлен, я поражен! Я считал вас спокойным,
рассудительным человеком, а вы, кажется, вздумали выкидывать странные номера.
Хозяин, правда, намекнул мне сегодня утром на возможное объяснение вашего прогула –
оно касалось недавно доверенного вам инкассо, – но я, право, готов был дать честное
слово, что это объяснение не соответствует действительности. Однако сейчас, при виде
вашего непонятного упрямства, у меня пропадает всякая охота в какой бы то ни было
мере за вас заступаться. А положение ваше отнюдь не прочно. Сначала я намеревался
сказать вам это с глазу на глаз, но поскольку вы заставляете меня напрасно тратить
здесь время, я не вижу причин утаивать это от ваших уважаемых родителей. Ваши
успехи в последнее время были, скажу я вам, весьма неудовлетворительны; правда,
сейчас не то время года, чтобы заключать большие сделки, это мы признаем; но такого
времени года, когда не заключают никаких сделок, вообще не существует, господин
Замза, не может существовать.

– Но, господин управляющий, – теряя самообладание, воскликнул Грегор и от волнения
забыл обо всем другом, – я же немедленно, сию минуту открою. Легкое недомогание,
приступ головокружения не давали мне возможности встать. Я и сейчас еще лежу в
кровати. Но я уже совсем пришел в себя. И уже встаю. Минутку терпения! Мне еще не
так хорошо, как я думал. Но уже лучше. Подумать только, что за напасть! Еще вчера
вечером я чувствовал себя превосходно, мои родители это подтвердят, нет, вернее, уже
вчера вечером у меня появилось какое-то предчувствие. Очень возможно, что это было
заметно. И почему я не уведомил об этом фирму! Но ведь всегда думаешь, что
переможешь болезнь на ногах. Господин управляющий! Пощадите моих родителей! Ведь
для упреков, которые вы сейчас мне делаете, нет никаких оснований; мне же и не
говорили об этом ни слова. Вы, наверно, не видели последних заказов, которые я
прислал. Да я еще и уеду с восьмичасовым поездом, несколько лишних часов сна
подкрепили мои силы. Не задерживайтесь, господин управляющий, я сейчас сам приду в
фирму, будьте добры, так и скажите и засвидетельствуйте мое почтение хозяину!
И покуда Грегор все это поспешно выпаливал, сам не зная, что он говорит, он легко –
видимо, наловчившись в кровати – приблизился к сундуку и попытался, опираясь на
него, выпрямиться во весь рост. Он действительно хотел открыть дверь, действительно
хотел выйти и поговорить с управляющим; ему очень хотелось узнать, что скажут, увидев
его, люди, которые сейчас так его ждут. Если они испугаются, значит, с Грегора уже
снята ответственность и он может быть спокоен. Если же они примут все это спокойно,
то, значит, и у него нет причин волноваться и, поторопившись, он действительно будет
на вокзале в восемь часов. Сначала он несколько раз соскальзывал с полированного
сундука, но наконец, сделав последний рывок, выпрямился во весь рост; на боль в
нижней части туловища он уже не обращал внимания, хотя она была очень мучительна.
Затем, навалившись на спинку стоявшего поблизости стула, он зацепился за ее края
ножками. Теперь он обрел власть над своим телом и умолк, чтобы выслушать ответ
управляющего.
– Поняли ли вы хоть одно слово? – спросил тот родителей. – Уж не издевается ли он над
нами?

– Господь с вами, – воскликнула мать, вся в слезах, – может быть, он тяжело болен, а мы
его мучим. Грета! Грета! – крикнула она затем.

– Мама? – отозвалась сестра с другой стороны.

– Сейчас же ступай к врачу. Грегор болен. Скорей за врачом. Ты слышала, как говорил
Грегор?
– Это был голос животного, – сказал управляющий, сказал поразительно тихо по
сравнению с криками матери.
– Анна! Анна! – закричал отец через переднюю в кухню и хлопнул в ладоши. – Сейчас же
приведите слесаря!
И вот уже обе девушки, шурша юбками, пробежали через переднюю – как же это сестра
так быстро оделась? – и распахнули входную дверь. Не слышно было, чтобы дверь