Page 154 - Старик
P. 154
в течение полутора месяцев.
_Председатель_. Вы понимали, что значит - вне закона?
_Дронов_. Я не придавал этому большого значения.
Почему-то кажется, что именно об этом Дронове - вдруг возникает:
щеголеватый, долговязый, почтительно вытягивает кадыкастую шею и даже
ухо
поворачивает в сторону председателя, чтоб лучше слышать, - писала Ася в
письме. Про какого-то, который приставал к ней, тискал в потемках. Он?
Померещилось почему-то, что он, и вот читаю со злобой...
_Председатель_. Перед разоружением Мигулин обращался к войскам?
_Дронов_. Дело было так. Мигулин приказал полку выстроиться и сказал
подлинную фразу: "Я жертвую своей жизнью, чтобы не проливалась кровь.
Идем
на соединение с казаками. Песенники, вперед!" И полк двинулся вперед с
песнями. Это было в Крутеньких, не доходя до Мокреньких...
_Председатель_. Скажите, слышали вы когда-нибудь от Мигулина отзывы
о
Троцком?
_Дронов_. Да, слышал. В некоторых деревнях во время похода были
митинги, на которых говорили такую фразу: "Недавно я прочел в газете, что
России нужна в течение ряда лет твердая диктаторская власть, и не думает
ли уж Лев Троцкий стать диктатором России?"
_Председатель_. Когда вы узнали, что Мигулин объявлен вне закона?
_Дронов_. Минут за пять-десять до выступления...
_Председатель_. Мигулин, вам известно было, что утром 22 и 23 августа
казаки бесчинствовали и арестовали коммунистов?
_Мигулин_. Я не знал этого.
Объявляется перерыв на два часа. Вечером обвинительная речь Янсона.
Ему
тогда двадцать восемь. Но я не видел - никто не видел - в белобрысом
коротконогом человечке на трибуне ни его молодости, ни университетского
прошлого, ни прибалтийского происхождения: это говорила ледяным
голосом
революция, говорил _ход вещей_. И замораживался дух, цепенели руки -
помню, помню...
Помню: холодный блеск неба за окном. Внезапный солнечный день.
Помню:
Ася в одном из первых рядов, не замечая, не слыша ничего, глядит на казака
с седыми усами. Помню нараставшее изумление: как я мог сомневаться в
его
вине? Все так смертельно ясно.
"Я обвиняю бывшего казачьего полковника Мигулина и всех его
соучастников в том, что во время войны Советской власти с Деникиным
они,