Page 154 - Старик
P. 154

в течение полутора месяцев.
                     _Председатель_. Вы понимали, что значит - вне закона?
                     _Дронов_. Я не придавал этому большого значения.
                     Почему-то кажется, что  именно  об  этом  Дронове  -  вдруг  возникает:
                  щеголеватый, долговязый, почтительно вытягивает кадыкастую шею и даже
                  ухо
                  поворачивает в сторону председателя, чтоб лучше слышать, -  писала  Ася  в
                  письме. Про какого-то, который приставал к ней,  тискал  в  потемках.  Он?
                  Померещилось почему-то, что он, и вот читаю со злобой...
                     _Председатель_. Перед разоружением Мигулин обращался к войскам?
                     _Дронов_. Дело было так. Мигулин приказал полку  выстроиться  и  сказал
                  подлинную фразу: "Я жертвую своей жизнью, чтобы не проливалась кровь.
                  Идем
                  на соединение с казаками. Песенники, вперед!" И  полк  двинулся  вперед  с
                  песнями. Это было в Крутеньких, не доходя до Мокреньких...
                     _Председатель_. Скажите, слышали вы когда-нибудь от Мигулина  отзывы
                  о
                  Троцком?
                     _Дронов_. Да,  слышал.  В  некоторых  деревнях  во  время  похода  были
                  митинги, на которых говорили такую фразу: "Недавно я прочел в газете,  что
                  России нужна в течение ряда лет твердая диктаторская власть, и  не  думает
                  ли уж Лев Троцкий стать диктатором России?"
                     _Председатель_. Когда вы узнали, что Мигулин объявлен вне закона?
                     _Дронов_. Минут за пять-десять до выступления...
                     _Председатель_. Мигулин, вам известно было, что утром 22 и  23  августа

                  казаки бесчинствовали и арестовали коммунистов?
                     _Мигулин_. Я не знал этого.
                     Объявляется перерыв на два часа. Вечером обвинительная речь Янсона.
                  Ему
                  тогда двадцать восемь. Но я не видел -  никто  не  видел  -  в  белобрысом
                  коротконогом человечке на трибуне ни его  молодости,  ни  университетского
                  прошлого, ни прибалтийского происхождения: это  говорила  ледяным
                  голосом
                  революция, говорил _ход вещей_.  И  замораживался  дух,  цепенели  руки  -
                  помню, помню...
                     Помню: холодный блеск неба за окном. Внезапный солнечный  день.
                  Помню:
                  Ася в одном из первых рядов, не замечая, не слыша ничего, глядит на казака
                  с седыми усами. Помню нараставшее изумление: как я мог сомневаться  в
                  его
                  вине? Все так смертельно ясно.
                     "Я  обвиняю  бывшего  казачьего  полковника   Мигулина   и   всех   его
                  соучастников в том, что во время войны Советской власти с  Деникиным
                  они,
   149   150   151   152   153   154   155   156   157   158   159