Page 434 - Тихий Дон

Деникин, зло изогнув бровь, ждал ответа.
Только благодаря выдержке и присущей ему светскости Краснов хранил внешнее
спокойствие; но негодование все же осиливало: под седеющими усами нервный тик
подергивал и искажал рот. Очень спокойно и очень учтиво Краснов отвечал:
— Когда на карту ставится участь всего дела, не брезгают помощью и бывших врагов.
И потом вообще правительство Дона, правительство пятимиллионного суверенного народа,
никем не опекаемое, имеет право действовать самостоятельно, сообразно интересам
казачества, кои призвано защищать.
При этих словах Алексеев открыл глаза и, видимо, с большим напряжением пытался
слушать внимательно, Краснов глянул на Богаевского, нервически крутившего выхоленный
в стрелку ус, и продолжал:
— В ваших рассуждениях, ваше превосходительство, превалируют мотивы, так сказать,
этического порядка. Вы сказали очень много ответственных слов о нашей якобы измене делу
России, об измене союзникам… Но я полагаю, вам известен тот факт, что Добровольческая
армия получала от нас снаряды, проданные нам немцами?..
— Прошу строго разграничивать явления глубоко различного порядка! Мне нет дела до
того, каким путем вы получаете от немцев боеприпасы, но — пользоваться поддержкой их
войск!.. — Деникин сердито вздернул плечами.
Краснов, кончая речь, вскользь, осторожно, но решительно дал понять Деникину, что
он не прежний бригадный генерал, каким тот видел его на австро-германском фронте.
Разрушив неловкое молчание, установившееся после речи Краснова, Деникин умно
перевел разговор на вопросы слияния Донской и Добровольческой армий и установления
единого командования. Но предшествовавшая этому стычка, по сути, послужила началом
дальнейшего, непрестанно развивавшегося между ними обострения отношений,
окончательно порванных к моменту ухода Краснова от власти.
Краснов от прямого ответа ускользнул, предложив взамен совместный поход на
Царицын, для того чтобы, во-первых, овладеть крупнейшим стратегическим центром и,
во-вторых, удержав его, соединиться с уральскими казаками.
Прозвучал короткий разговор:
— …Вам не говорить о той колоссальной значимости, которую представляет для нас
Царицын.
— Добровольческая армия может встретиться с немцами. На Царицын не пойду.
Прежде всего я должен освободить кубанцев.
— Да, но все же взятие Царицына — кардинальнейшая задача. Правительство Войска
Донского поручило мне просить ваше превосходительство.
— Повторяю: бросить кубанцев я не могу.
— Только при условии наступления на Царицын можно говорить об установлении
единого командования.
Алексеев неодобрительно пожевал губами.
— Немыслимо! Кубанцы не пойдут из пределов области, не окончательно очищенной
от большевиков, а в Добровольческой армии две с половиной тысячи штыков, причем третья
часть — вне строя: раненые и больные.
За скромным обедом вяло перебрасывались незначащими замечаниями — было ясно,
что соглашение достигнуто не будет. Полковник Ряснянский рассказал о каком-то веселом
полуанекдотическом подвиге одного из марковцев, и постепенно, под совместным действием
обеда и веселого рассказа, напряженность рассеялась. Но когда после обеда, закуривая,
разошлись по горнице, Деникин, тронув плечо Романовского, указал острыми
прищуренными глазами на Краснова, шепнул:
— Наполеон областного масштаба… Неумный человек, знаете ли…
Улыбнувшись, Романовский быстро ответил:
— Княжить и володеть хочется… Бригадный генерал упивается монаршей властью.
По-моему, он лишен чувства юмора…