Page 433 - Тихий Дон

стали неподалеку. Не зная того, что косяк, взволнованный и напуганный грозой, кинулся на
его крик, Кошевой вновь еще громче зыкнул:
— Стойте! А ну!
И опять — уже в темноте — с чудовищной быстротой устремился к нему грохот копыт.
В ужасе ударил кобыленку свою плетью меж глаз, но уйти в сторону не успел. В круп его
кобылицы грудью ударилась какая-то обезумевшая лошадь, и Кошевой, как кинутый
пращой, вылетел из седла. Он уцелел только чудом: косяк основной массы шел правее его,
поэтому-то его не затоптали, а лишь одна какая-то матка вдавила ему копытом правую руку
в грязь. Мишка поднялся и, стараясь хранить возможную тишину, осторожно пошел в
сторону. Он слышал, что косяк неподалеку ждет крика, чтобы вновь устремиться на него в
сумасшедшем намете, и слышал характерный, отличимый похрап Бахаря.
В будку пришел Кошевой только перед светом.

IV

15 мая атаман Всевеликого войска Донского Краснов, сопутствуемый председателем
совета управляющих, управляющим отделом иностранных дел генерал-майором Африканом
Богаевским, генерал-квартирмейстером Донской армии полковником Кисловым и кубанским
атаманом Филимоновым, прибыл на пароходе в станицу Манычскую.
Хозяева земли донской и кубанской скучающе смотрели с палубы, как причаливает к
пристани пароход, как суетятся матросы и, закипая, идет от сходней бурая волна. Потом
сошли на берег, провожаемые сотнями глаз собравшейся у пристани толпы.
Небо, горизонты, день, тонкоструйное марево — все синее. Дон — и тот отливает не
присущей ему голубизной, как вогнутое зеркало, отражая снежные вершины туч.
Запахами солнца, сохлых солончаков и сопревшей прошлогодней травы напитан ветер.
Толпа шуршит говором. Генералы, встреченные местными властями, едут на плац.
В доме станичного атамана через час началось совещание представителей донского
правительства и Добровольческой армии. От Добровольческой армии прибыли генералы
Деникин и Алексеев в сопровождении начштаба армии генерала Романовского, полковников
Ряснянского и Эвальда.
Встреча дышала холодком. Краснов держался с тяжелым достоинством. Алексеев,
поздоровавшись с присутствующими, присел к столу; подперев сухими белыми ладонями
обвислые щеки, безучастно закрыл глаза. Его укачала езда в автомобиле. Он как бы ссохся от
старости и пережитых потрясений. Излучины сухого рта трагически опущены, голубые,
иссеченные прожилками веки припухлы и тяжки. Множество мельчайших морщинок веером
рассыпалось к вискам. Пальцы, плотно прижавшие дряблую кожу щек, концами зарывались
в старчески желтоватые, коротко остриженные волосы. Полковник Ряснянский бережно
расстилал на столе похрустывающую карту, ему помогал Кислов. Романовский стоял около,
придерживая ногтем мизинца угол карты. Богаевский прислонился к невысокому окну, с
щемящей жалостью вглядываясь в бесконечно усталое лицо Алексеева. Оно белело, как
гипсовая маска. «Как он постарел! Ужасно как постарел!» — мысленно шептал Богаевский,
не спуская с Алексеева влажных миндалевидных глаз. Еще не успели присутствовавшие
усесться за стол, как Деникин, обращаясь к Краснову, заговорил, взволнованно и резко:
— Прежде чем открыть совещание, я должен заявить вам: нас крайне удивляет то
обстоятельство, что вы в диспозиции, отданной для овладения Батайском, указываете, что в
правой колонне у вас действует немецкий батальон и батарея. Должен признаться, что факт
подобного сотрудничества для меня более чем странен… Вы позволите узнать, чем
руководствовались вы, входя в сношение с врагами родины — с бесчестными врагами! — и
пользуясь их помощью? Вы, разумеется, осведомлены о том, что союзники готовы оказать
нам поддержку?.. Добровольческая армия расценивает союз с немцами как измену делу
восстановления России. Действия донского правительства находят такую же оценку и в
широких союзнических кругах. Прошу вас объясниться.