Page 633 - Тихий Дон

— Смерти дожидаться? — сурово спросила Ильинична и опять стала собирать в
завеску щепки.
— Ну, до смерти ему еще далеко. Плетюганов бы, может, заработал трошки, а убивать
его бы не стали. Но я, конечно, но затем к вам заехал. — Мишка поправил на груди часовую
цепку, потупился: — Я затем заехал, чтобы проведать Евдокию Пантелевну. Жалко мне
страшно, что она тоже в отступе, но и вам, тетенька, как вы ее родная мамаша, скажу. А
скажу я так: я об ней давно страдаю, но зараз нам дюже некогда по девкам страдать, мы
воюем с контрой и побиваем ее беспощадно. А как только вовзят прикончим ее, установится
мирная Советская власть по всему свету, тогда я, тетенька, буду к вам сватов засылать за
вашу Евдокею.
— Не время об этом гутарить!
— Нет, время! — Мишка нахмурился, упрямая складка легла у него промеж бровей. —
Свататься не время, а гутарить об этом можно. И мне другую времю для этого не выбирать.
Нынче я тут, а завтра меня, может, за Донец пошлют. Поэтому я вам делаю упреждению:
Евдокею дуриком ни за кого не отдавайте, а то вам плохо будет. Уж ежели из моей части
прийдет письмо, что я убитый, — тогда просватывайте, а зараз нельзя, потому что промеж
нас с ней — любовь. Гостинцу я ей не привез, негде его взять, гостинца-то, а ежели вам что
из буржуйского, купецкого имения надо, — говорите: зараз пойду и приволоку.
— Упаси бог! Сроду чужим не пользовались!
— Ну это как хотите. Поклон от меня низкий передайте Евдокеи Пантелевне, ежели вы
вперед меня ее увидите, а затем прощевайте и, пожалуйста, тетенька, не забудьте моих слов.
Ильинична, не отвечая, пошла в хату, а Мишка сел на коня, поехал к хуторскому плацу.
На ночь в хутор сошли с горы красноармейцы. Оживленные голоса их звучали по
проулкам. Трое, направлявшиеся с ручным пулеметом в заставу к Дону, опросили Мишку,
проверили документы. Против хатенки Семена Чугуна встретил еще четырех. Двое из них
везли на фурманке овес, а двое — вместе с чахоточной жененкой Чугуна — несли ножную
машину и мешок с мукой.
Чугуниха узнала Мишку, поздоровалась.
— Чего это ты тянешь, тетка? — поинтересовался Мишка.
— А это мы женщину бедняцкого класса на хозяйство ставим: несем ей буржуйскую
машину и муку, — бойкой скороговоркой ответил один из красноармейцев.
Мишка зажег подряд семь домов, принадлежавших отступившим за Донец купцам
Мохову и Атепину-Цаце, попу Виссариону, благочинному отцу Панкратию и еще трем
зажиточным казакам, и только тогда тронулся из хутора.
Выехал на бугор, повернул коня. Внизу, в Татарском, на фоне аспидно-черного неба
искристым лисьим хвостом распушилось рыжее пламя. Огонь то вздымался так, что
отблески его мережили текучую быстрину Дона, то ниспадал, клонился на запад, с
жадностью пожирая строения.
С востока набегал легкий степной ветерок. Он раздувал пламя и далеко нес с пожарища
черные, углисто сверкающие хлопья…

* КНИГА ЧЕТВЕРТАЯ *

* ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ *

I

Верхнедонское восстание, оттянувшее с Южного фронта значительное количество
красных войск, позволило командованию Донской армии не только свободно произвести