Page 183 - Золотой телёнок

— Золотое Руно, — бормотал старик, — дается за высшую доблесть!
— А у меня как раз высшая, — отвечал Остап, - к тому же я покупаю барашка лишь
постольку, поскольку это золотой лом.
Но командор кривил душой. Орден ему сразу понравился, и он решил оставить его у себя
навсегда в качестве ордена Золотого Теленка.
Подгоняемый страхом и ожиданием гремящего винтовочного выстрела, Бендер добежал
до середины реки и остановился. Давило золото — блюдо, крест, браслеты. Спина
чесалась под развешанными на ней часами. Полы балахона намокли и весили несколько
пудов. Остап со стоном сорвал балахон, бросил его на лед и устремился дальше. Теперь
обнаружилась шуба, великая, почти необыкновенная шуба, едва ли не самое ценное в
туалете Остапа. Он строил ее четыре месяца, строил, как дом, изготовлял чертежи,
свозил материалы. Шуба была двойная — подбита уникальными чернобурыми лисами, а
крыта неподдельным котиком. Воротник был шит из соболей. Удивительная это была
шуба! Супершуба с шиншилловыми карманами, которые были набиты медалями за
спасение утопающих, нательными крестиками и золотыми мостами, последним
достижением зубоврачебной техники. На голове великого комбинатора возвышалась
шапка. Не шапка, а бобровая тиара.

Весь этот чудесный груз должен был обеспечить командору легкую, безалаберную
жизнь на берегу теплого океана, в воображаемом городе детства, среди балконных
пальм и фикусов Рио-де-Жанейро.

В три часа ночи строптивый потомок янычаров ступил на чужой заграничный берег. Тут
тоже было тихо, темно, здесь тоже была весна, и с веток рвались капли. Великий
комбинатор рассмеялся.
— Теперь несколько формальностей с отзывчивыми румынскими боярами — и путь
свободен. Я думаю, что две-три медали за спасение утопающих скрасят их серую
пограничную жизнь.
Он обернулся к советской стороне и, протянув в тающую мглу толстую котиковую руку,
промолвил:
— Все надо делать по форме. Форма номер пятьпрощание с родиной. Ну что ж, адье,
великая страна. Я не люблю быть первым учеником и получать отметки за внимание,
прилежание и поведение. Я частное лицо и не обязан интересоваться силосными ямами,
траншеями и башнями. Меня как-то мало интересует проблема социалистической
переделки человека в ангела и вкладчика сберкассы. Наоборот. Интересуют меня
наболевшие вопросы бережного отношения к личности одиноких миллионеров…

Тут прощание с отечеством по форме номер пять было прервано появлением нескольких
вооруженных фигур, в которых Бендер признал румынских пограничников. Великий
комбинатор с достоинством поклонился и внятно произнес специально заученную фразу:

— Траяску Романиа Маре!

Он ласково заглянул в лица пограничников, едва видные в полутьме. Ему показалось,
что пограничники улыбаются.
— Да здравствует великая Румыния! — повторил Остап по-русски. — Я старый
профессор, бежавший из московской Чека! Ей-богу, еле вырвался! Приветствую в вашем
лице…

Один из пограничников приблизился к Остапу вплотную и молча снял с него меховую
тиару. Остап потянулся за своим головным убором, но пограничник так же молча
отпихнул его руку назад.

— Но! — сказал командор добродушно. — Но, но! Без рук! Я на вас буду жаловаться в
Сфатул-Церий, в Большой Хурулдан!

В это время другой пограничник проворно, с ловкостью опытного любовника, стал
расстегивать на Остапе его великую, почти невероятную сверхшубу. Командор рванулся.
При этом движении откуда-то из кармана вылетел и покатился по земле большой