Page 28 - Чудесное путешествие Нильса с дикими гусями

из-под копыт взлетали камни. Олени бросались друг на друга с таким боевым грозным
ревом, что всех зверей и птиц охватывал воинственный дух. Птицы расправляли крылья,
звери точили когти. Весна пробуждала во всех новые силы, силы к борьбе и к жизни.
Олени кончили борьбу как раз вовремя, потому что, глядя на них, всем другим тоже
хотелось показать свою удаль, и, того гляди, праздник кончился бы всеобщей дракой.
— Теперь очередь журавлей! Теперь очередь журавлей! — пронеслось над Кулабергом.
И вот на площадке появились журавли — большие серые птицы на длинных стройных
ногах, с гибкой шеей, с красным хохолком на маленькой точеной головке. Широко раскрыв
крылья, журавли то взлетали, то, едва коснувшись земли, быстро кружились на одной ноге.
Казалось, на площадке мелькают не птицы, а серые тени. Кто научил журавлей скользить так
легко и бесшумно? Может быть, туман, стелющийся над болотами? Может быть, вольный
ветер, проносящийся над землей? Или облака, проплывающие в небе?
Все на Кулаберге, словно завороженные, следили за журавлями. Птицы тихонько
поднимали и опускали крылья, звери покачивались из стороны в сторону: одни —
похлопывали хвостами в лад журавлиному танцу, другие — наклоняли рога.
Журавли кружились до тех пор, пока солнце не скрылось за горными уступами. И когда
их серые крылья слились с серыми сумерками, они взмыли в небо и пропали вдали.
Праздник кончился.
Держась поближе к своим стадам и стаям, птицы и звери спешили покинуть Кулаберг.

3

Было уже совсем темно, когда гуси снова вернулись к стенам Глиммингенского замка.
— Сегодня все могут спокойно выспаться, — сказала Акка. — Лиса Смирре можно не
бояться. А завтра на рассвете — в путь.
Гуси были рады отдыху. Подвернув головы под крылья, они сразу заснули. Не спал
только Нильс.
Глубокой ночью Нильс тихонько выполз из-под крыла Мартина. Он огляделся по
сторонам и, убедившись в том, что никто его не видит, быстро зашагал к замку.
У Нильса было важное дело. Во что бы то ни стало он должен повидать филина
Флимнеа. Надо выпытать у филина, где живет лесной гном. Тогда уж Нильс разыщет его,
даже если лесной гном живет на краю света. Пусть гном потребует от него все, что захочет.
Нильс все сделает, только бы снова стать человеком!
Нильс долго бродил вокруг замка, пытаясь высмотреть где-нибудь на башне филина
Флимнеа. Но было так темно, что он не видел даже собственной руки. Он совсем продрог и
хотел уже возвращаться, как вдруг услышал чьи-то голоса, Нильс поднял голову: четыре
горящих, точно раскаленные угольки, глаза пронизывали темноту.
— Теперь-то он как шелковый… А ведь раньше от него житья не было, — говорила
одна сова другой. — Всем от него доставалось! Сколько он гнезд разрушил! Сколько
птенцов погубил! А раз, — тут сова заговорила совсем шепотом, — страшно даже
произнести, что он сделал: он подшутил над лесным гномом. Ну, гном его и заколдовал…
— Неужели же он никогда не превратится в человека? — спросила вторая сова.
— Трудно ему теперь человеком стать. Ведь знаешь, что для этого нужно?
— Что? Что?
— Это такая страшная тайна, что я могу сказать ее тебе только на ухо…
И Нильс увидел, как одна пара горящих глаз приблизилась к другой совсем-совсем
близко.
Как ни прислушивался Нильс, он ничего не услышал.
Долго еще стоял он у стен замка, ожидая, что совы опять заговорят. Но совы,
нашептавшись в свое удовольствие, улетели прочь.
«Видно, мне никогда не превратиться в человека!» — грустно подумал Нильс и
поплелся к стае диких гусей.