Page 66 - Детство

просясь на тугих удилах, легко понесли коляску, простучали по мостику,

пристяжные пошли в галоп, завились. Лорд Байрон, зная, что все это -
шутки, прядал ушами. Матушка поминутно оглядывалась. Никита,
пригнувшись, бросив поводья, во весь мах догонял тройку.
Он хотел лихо пролететь мимо, но Клопик рассудил, что это - лишнее,
и когда поравнялся с коляской, то свернул на дорогу и пошел рысью,
ровненько позади колес, в облаке пыли. Никакими силами его нельзя было
ни приостановить, ни свернуть в сторону: все это он считал излишним,-
ехать, так ехать по дороге, зря не задираться.
Матушка оглядывалась. Никита трясся, сжав рот, напряженно глядя
между ушей лошади. От пыли тошнило, от Клопиной рыси перебултыхался
живот.
- Хочешь в коляску?
Никита упрямо замотал головой. Отец, засмеявшись, сказал Сергею
Ивановичу:
- Дай ходу!
Лорд Байрон наставил уши и пошел выкидывать железными ногами,

пристяжные разостлались над травой, Клопик перешел в галоп, но коляска
уходила, ион, рассердившись, скакал теперь что было силы - старался
ужасно.
Отвратительное ощущение ровной рыси прошло, Никита сидел легко
и крепко, свистел ветер в ушах, сбоку дороги ходили волнами зеленые
хлеба, невидимо в солнечном свете пели простенькими голосами
жаворонки... Это было почти так же хорошо, как у Фенимора Купера.
Коляска пошла шагом. Никита догнал ее и, отпыхиваясь, радостно
глядел на отца.
- Хорошо, Никита?
- Чудесно... Клопик - удивительная лошадь...
В КУПАЛЬНЕ
Рано поутру Василий Никитьевич, Аркадий Иванович и Никита шли

гуськом по тропинке, в сизой от росы траве, на пруд - купаться.
Утренний дымок еще стоял в густых чащах сада. На поляне, над
медовыми желтыми метелками, над белыми кашками, толклись легкими
листиками бабочки, летела озабоченная пчела. В чаще сада ворковал дикий
голубь,- закрыв глаза, надув грудку, печально, сладко ворковал о том, что
точно так же все это будет всегда, и пройдет, и снова будет.
Пройдя по длинным хлопающим по воде мосткам в дощатую
купальню, Василий Никитьевич раздевался в тени на лавке, похлопывал
себя по белой волосатой груди, по гладким бокам, щурился на