Page 67 - Детство

ослепительные отблески воды и говорил:

- Хорошо, отлично!
Его загорелое лицо с блестящей бородой казалось приставленным к
белому телу. От отца особенно хорошо пахло здоровьем. Когда на ногу или
на плечо садилась муха, он звонко шлепал ее ладонью, и на теле оставалось
розовое пятно. Остынув, отец брал душистое мыло, очень легкое, не
тонущее в воде, осторожно сходил по скользкой от зеленой плесени лесенке
в купальню,- вода была ему по грудь,- и начинал шибко мылить голову и
бороду, фыркая и приговаривая:
-Хорошо, отлично.
Вверху, над купальней, в солнечном синем свете, стояли мушки.
Залетело коромысло, трепеща глядело изумрудными выпученными глазами
на мыльную голову Василия Никитьевича и уносилось боком. Аркадий
Иванович в это время поспешно и стыдливо раздевался, поджимая длинные
пальцы на ногах, несколько кривоватых, отворял наружную дверцу
купальни, оглядывался - не видит ли его кто-нибудь с берега,- басом
говорил: "Ну-с, хорошо-с",- и бросался животом в пруд. Вода с плеском

расступалась, взлетали с ветел испуганные грачи, а он плыл саженками,
вилял под синеватой водой худым рыжеволосым телом.
Заплыв на середину пруда, Аркадий Иванович начинал
перекувыркиваться, нырял и ухал, как водяное чудовище: "Ух-брррр..."
Никита сидел калачиком на смолистой лавке и поджидал, когда отец
кончит мыться. Василий Никитьевич клал на лесенку мыло и мочалку,
затыкал уши и окунался три раза - мокрые волосы у него прилипали,
борода отвисала клином, весь вид становился несчастный, это так и
называлось: "Делать несчастного Васю".
- Ну, поплыли,- говорил он, вылезал на наружные мостки, тяжело
кидался в пруд и плыл по-лягушиному, медленно разводя руками и ногами
в прозрачной воде.
Никита кувырком летел в пруд и, догнав отца, плыл рядом с ним,

ожидая, когда отец похвалит: за это лето Никита ловко научился плавать,
купаясь с мальчиками в Чагре,- умел боком, и на спине, и стоя, и колесом
под водой. Отец говорил шепотом:
- Аркадия топить.
Они разделялись и плыли с двух сторон к Аркадию Ивановичу,
который по близорукости не замечал окружения. Подплыв, они кидались к
нему на саженках. Аркадий Иванович, взревев, начинал метаться,
высовываясь по пояс, и нырял. Его ловили за ноги,- он больше всего на
свете боялся щекотки. Но поймать его было нелегко,- чаще всего он уходил,