Page 111 - Вечера на хуторе близ Диканьки

свет вытоптать конём своим, взять всю землю от Киева до Галича с людьми, со всем и
затопить её в Чёрном море. Но не от злобы хотелось ему это сделать; нет, сам он не знал
отчего. Весь вздрогнул он, когда уже показались близко перед ним Карпатские горы и высокий
Криван, накрывший своё темя, будто шапкою, серою тучею; а конь всё нёсся и уже рыскал по
горам. Тучи разом очистились, и перед ним показался в страшном величии всадник. Он
силится остановиться, крепко натягивает удила; дико ржал конь, подымая гриву, и мчался к
рыцарю. Тут чудится колдуну, что всё в нём замерло, что недвижный всадник шевелится и
разом открыл свои очи; увидел нёсшегося к нему колдуна и засмеялся. Как гром, рассыпался
дикий смех по горам и зазвучал в сердце колдуна, потрясши всё, что было внутри его. Ему
чудилось, что будто кто-то сильный влез в него и ходил внутри его и бил молотами по сердцу,
по жилам… так страшно отдался в нём этот смех!

Ухватил всадник страшною рукою колдуна и поднял его на воздух. Вмиг умер колдун и открыл
после смерти очи. Но уже был мертвец, и глядел, как мертвец. Так страшно, не глядит ни
живой, ни воскресший. Ворочал он по сторонам мёртвыми глазами и увидел поднявшихся
мертвецов от Киева, и от земли Галичской, и от Карпата, как две капли воды схожих лицом на
него.

Бледны, бледны, один другого выше, один другого костистей, стали они вокруг всадника,
державшего в руке страшную добычу. Ещё раз засмеялся рыцарь и кинул её в пропасть. И
все мертвецы вскочили в пропасть, подхватили мертвеца и вонзили в него свои зубы. Ещё
один, всех выше, всех страшнее, хотел подняться из земли; но не мог, не в силах был этого
сделать, так велик вырос он в земле; а если бы поднялся, то опрокинул бы и Карпат, и
Седмиградскую и Турецкую землю; немного только подвинулся он, и пошло от того трясение
по всей земле. И много поопрокидывалось везде хат. И много задавило народу.

Слышится часто по Карпату свист, как будто тысяча мельниц шумит колёсами на воде. То в
безвыходной пропасти, которой не видал ещё ни один человек, страшащийся проходить
мимо, мертвецы грызут мертвеца. Нередко бывало по всему миру, что земля тряслась от
одного конца до другого: то оттого делается, толкуют грамотные люди, что есть где-то близ
моря гора, из которой выхватывается пламя и текут горящие реки. Но старики, которые живут
и в Венгрии, и в Галичской земле, лучше знают это и говорят: что то хочет подняться
выросший в земле великий, великий мертвец и трясёт землю.

XVI

В городе Глухове собрался народ около старца бандуриста и уже с час слушал, как слепец
играл на бандуре. Ещё таких чудных песен и так хорошо не пел ни один бандурист. Сперва
повёл он про прежнюю гетьманщину, за Сагайдачного и Хмельницкого. Тогда иное было
время: козачество было в славе, топтало конями неприятелей, и никто не смел посмеяться
над ним. Пел и весёлые песни старец и повоживал своими очами на народ, как будто зрящий;
а пальцы, с приделанными к ним костями, летали как муха по струнам, и казалось, струны
сами играли; а кругом народ, старые люди, понурив головы, а молодые, подняв очи на
старца, не смели и шептать между собою.

— Постойте, — сказал старец, — я вам запою про одно давнее дело.

Народ сдвинулся ещё теснее, и слепец запел:

Page 111/115