Page 153 - Робинзон Крузо

Теперь моя крепость была окружена двумя стенами. Внутреннюю

стену, как уже знает читатель, я укрепил земляной насыпью футов в десять
толщиной. Это было еще тогда, когда я расширил пещеру: по мере того как
выкапывал землю, я сваливал ее к ограде и плотно утаптывал. Наружная же
стена, как уже сказано, состояла из двойного ряда деревьев, между
которыми я набил кольев, заложив пустое пространство внутри кусками
старых канатов, обрубками дерева и всем, что только могло придать
прочности моему брустверу и что оказалось у меня под рукой. Но я оставил
в наружной стене семь небольших отверстий, настолько узких, что еле
можно было просунуть в них руку. Эти отверстия должны были служить
мне бойницами. Я вставил в каждое из них по мушкету (я уже говорил, что
перевез к себе с корабля семь мушкетов). Мушкеты были у меня
установлены на подставках, как пушки на лафетах, так что в какие-нибудь
две минуты я мог разрядить все семь ружей. Много месяцев тяжелой
работы потратил я на возведение этого укрепления: мне все казалось, что я
не могу считать себя в безопасности, пока оно не будет готово.
Но мои труды не кончились на этом. Огромную площадь за наружной

стеной я засадил теми похожими на иву деревьями, которые так хорошо
принимались. Я думаю, что посадил их не менее двадцати тысяч штук. Но
между деревьями и стеной я оставил довольно большое свободное
пространство, чтобы мне было легче заметить неприятеля, если бы таковой
вздумал атаковать мою крепость, и чтобы он не мог подкрасться к ней под
прикрытием деревьев.
Через два года перед моим жильем была уже молодая рощица, а еще
лет через пять-шесть его обступал высокий лес, почти непроходимый – так
часто были насажены в нем деревья и так густо они разрослись. Никому в
мире не пришло бы теперь в голову, что за этим лесом скрыто человеческое
жилье. Чтобы входить в мою крепость и выходить из нее (так как я не
оставил аллеи в лесу), я пользовался двумя лестницами, приставляя одну из
них к сравнительно невысокому выступу в скале, на который ставил

другую лестницу, так что, когда обе лестницы были убраны, ни одна живая
душа не могла проникнуть ко мне, не сломав себе шею. Но даже допуская,
что какому-нибудь смельчаку удалось бы благополучно спуститься с горы в
мою сторону, он очутился бы все-таки не в самой крепости, а за пределами
ее наружной стены.
Итак, я принял для своей безопасности все меры, какие только могла
мне подсказать моя изобретательность, и, как читатель вскоре увидит, они
были не совсем бесполезны, хотя во время работ опасность, от которой я
хотел себя оградить, была скорее воображаемой, внушенной моими