Page 21 - Кавказский пленник

Тоже не знает по-русски. Только понял Жилин, что велит идти куда-то.

Пошел Жилин с колодкой, хромает, ступить нельзя, так и воротит ногу в сторону. Вышел
Жилин за ногайцем. Видит – деревня татарская, домов десять, и церковь ихняя, с башенкой.
У одного дома стоят три лошади в седлах. Мальчишки держат в поводу. Выскочил из этого
дома черноватый татарин, замахал рукой, чтоб к нему шел Жилин. Сам смеется, все говорит
что-то по-своему, и ушел в дверь. Пришел Жилин в дом. Горница хорошая, стены глиной
гладко вымазаны. К передней стене пуховики пестрые уложены, по бокам висят ковры
дорогие; на коврах ружья, пистолеты, шашки – всё в серебре. В одной стене печка маленькая
вровень с полом. Пол земляной, чистый как ток, и весь передний угол устлан войлоками; на
войлоках ковры, а на коврах пуховые подушки. И на коврах в одних башмаках сидят татары:
черный, красный и трое гостей. За спинами у всех пуховые подушки подложены, а перед ними
на круглой дощечке блины просяные и масло коровье распущено в чашке, и пиво татарское –
буза, в кувшинчике. Едят руками, и руки все в масле.

Вскочил черный, велел посадить Жилина в сторонке, не на ковер, а на голый пол, залез опять
на ковер, угощает гостей блинами и бузой. Посадил работник Жилина на место, сам снял
верхние башмаки, поставил у двери рядком, где и другие башмаки стояли, и сел на войлок
поближе к хозяевам; смотрит, как они едят, слюни утирает.

Поели татары блины, пришла татарка в рубахе такой же, как и девка, и в штанах; голова
платком покрыта. Унесла масло, блины, подала лоханку хорошую и кувшин с узким носком.
Стали мыть руки татары, потом сложили руки, сели на коленки, подули на все стороны и
молитвы прочли. Поговорили по-своему. Потом один из гостей-татар повернулся к Жилину,
стал говорить по-русски.

– Тебя, – говорит, – взял Кази-Мугамед, – сам показывает на красного татарина, – и отдал
тебя Абдул-Мурату, – показывает на черноватого. – Абдул-Мурат теперь твой хозяин. –
Жилин молчит.

Заговорил Абдул-Мурат, и все показывает на Жилина, и смеется, и приговаривает: «солдат
урус, корошо урус».

Переводчик говорит: «Он тебе велит домой письмо писать, чтоб за тебя выкуп прислали. Как
пришлют деньги, он тебя пустит».

Жилин подумал и говорит: «А много ли он хочет выкупа?»

Поговорили татары, переводчик и говорит:

– Три тысячи монет.

– Нет, – говорит Жилин, – я этого заплатить не могу.

Вскочил Абдул, начал руками махать, что-то говорит Жилину, – всё думает, что он поймет.
Перевел переводчик, говорит: «Сколько же ты дашь?»

Жилин подумал и говорит: «Пятьсот рублей».

Тут татары заговорили часто, все вдруг. Начал Абдул кричать на красного, залопотал так, что
слюни изо рта брызжут. А красный только жмурится да языком пощелкивает.

Замолчали они; переводчик и говорит:

– Хозяину выкупу мало пятьсот рублей. Он сам за тебя двести рублей заплатил. Ему
Кази-Мугамед был должен. Он тебя за долг взял. Три тысячи рублей, меньше нельзя пустить.
А не напишешь, в яму посадят, наказывать будут плетью.

Page 21/24