Page 9 - Домой

Николай Дмитриевич Телешов: «Домой» 9

VI

Было раннее серое утро, когда он открыл глаза. По небу тянулись тучи; холодный ветер
налетал порывами на потухший костер и, выхватив кучку золы, со свистом разносил ее по
полю. Мужиков уже не было, а Неизвестный, свернувшись в комок, лежал на земле.
Семка приподнялся и сел.
– Дедушка! – позвал он старика, но тот не ответил. «А где ж мужики-то?» – подумалось
ему сейчас же, и вдруг стало страшно за Неизвестного…
Ветер свистел, раздувая золу; по черным головешкам шуршали обгорелые ветки, и все
поле, казалось, шуршит и стонет… Становилось жутко.
– Дедушка! – крикнул еще раз Семка, но голос его отнесло ветром в другую сторону.
Глаза его против воли закрывались, голова отяжелела и сама падала на плечи. Семка
снова прилег, а вокруг и отовсюду гудело ему в уши: з-з-з-з!.. И ему чудилось, что
Неизвестного убили разбойники, чудилось опять где-то близко Белое, но войти в него кто-то
мешает, кто-то тянет назад, тянет туда на огромное поле, где стоит серый барак. – «А… ты
домой?!» – говорит чей-то сердитый голос. Затем приносят горячие щи и наливают Семке
прямо в рот, льют на голову, льют все больше и больше, так что на голове вырастает целая
горячая гора, а щи все льют, все льют… Голова распухает, внутри горит костер, Семка
задыхается и открывает глаза.
Над ним сидит Неизвестный и печально кивает головой.
– Что, брат? – говорит он, трогая его лицо рукою.
И Семка видит над собою небо, солнце, седую бороду, впалые глаза.
– Что брат?.. Дело-то наше, видно, дрянь!
– Дедушка… – еле пробормотал Семка.
– Ну-ка брат, встань, посиди!
Старик поднял его, посадил к себе на колени и дал привалиться к своей груди головой.
– Что, брат?
– Ничего, – пробормотал снова Семка.
– Очувствуйся немножко, да надо итти, как-нибудь… Не помирать же здесь! Бог
милостив!
Через час они уже брели тихонько по дороге обнявшись. Неизвестный шагал мерно и
уверенно, а Семка часто спотыкался и сбивался с шагу.
– Город-то больно далече, – жаловался старик. – В больницу бы тебя положить… Ты ведь
не то, что я… тебе можно… А мне вот глаз нельзя туда показать… в город-то. Эх житье,
житье!..
Немного спустя Семка остановился.
– Дедушка… ноги не идут. Давай посидим.
– Отойдем в рощу. Там потеплее. Ну, держись за меня. Вот так! Ну пойдем.
В роще оба они сели. Неизвестный велел Семке положить голову к нему на колени, а сам
наломал сучьев и сделал из них постель.
– Ложись, ложись, мужичок!.. Ложись!
– Дедушка, – взмолился Семка, – не бросай меня одного!.. дедушка!