Page 11 - Рассказы

А. П. Чехов. «Рассказы»

Хамелеон

Через базарную площадь идет полицейский надзиратель Очумелов в новой шинели и с
узелком в руке. За ним шагает рыжий городовой с решетом, доверху наполненным конфис-
кованным крыжовником. Кругом тишина… На площади ни души… Открытые двери лавок
и кабаков глядят на свет божий уныло, как голодные пасти; около них нет даже нищих.
– Так ты кусаться, окаянная? – слышит вдруг Очумелов. – Ребята, не пущай ее! Нынче
не велено кусаться! Держи! А… а!
Слышен собачий визг. Очумелов глядит в сторону и видит: из дровяного склада купца
Пичугина, прыгая на трех ногах и оглядываясь, бежит собака. За ней гонится человек в сит-
цевой крахмальной рубахе и расстегнутой жилетке. Он бежит за ней и, подавшись тулови-
щем вперед, падает на землю и хватает собаку за задние лапы. Слышен вторично собачий
визг и крик: «Не пущай!» Из лавок высовываются сонные физиономии, и скоро около дро-
вяного склада, словно из земли выросши, собирается толпа.
– Никак беспорядок, ваше благородие!.. – говорит городовой.
Очумелов делает полуоборот налево и шагает к сборищу. Около самых ворот склада,
видит он, стоит вышеписанный человек в расстегнутой жилетке и, подняв вверх правую
руку, показывает толпе окровавленный палец. На полупьяном лице его как бы написано:
«Ужо я сорву с тебя, шельма!», да и самый палец имеет вид знамения победы. В этом чело-
веке Очумелов узнает золотых дел мастера Хрюкина. В центре толпы, растопырив перед-
ние ноги и дрожа всем телом, сидит на земле сам виновник скандала – белый борзой щенок
с острой мордой и желтым пятном на спине. В слезящихся глазах его выражение тоски и
ужаса.
– По какому это случаю тут? – спрашивает Очумелов, врезываясь в толпу. – Почему
тут? Это ты зачем палец?.. Кто кричал?
– Иду я, ваше благородие, никого не трогаю… – начинает Хрюкин, кашляя в кулак. –
Насчет дров с Митрий Митричем, – и вдруг эта подлая ни с того ни с сего за палец… Вы меня
извините, я человек, который работающий… Работа у меня мелкая. Пущай мне заплатят,
потому – я этим пальцем, может, неделю не пошевельну… Этого, ваше благородие, и в законе
нет, чтоб от твари терпеть… Ежели каждый будет кусаться, то лучше и не жить на свете…
– Гм!.. Хорошо… – говорит Очумелов строго, кашляя и шевеля бровями. – Хорошо…
Чья собака? Я этого так не оставлю. Я покажу вам, как собак распускать! Пора обратить
внимание на подобных господ, не желающих подчиняться постановлениям! Как оштрафуют
его, мерзавца, так он узнает у меня, что значит собака и прочий бродячий скот! Я ему покажу
кузькину мать!.. Елдырин, – обращается надзиратель к городовому, – узнай, чья это собака,
и составляй протокол! А собаку истребить надо. Немедля! Она, наверное, бешеная… Чья
это собака, спрашиваю?
– Это, кажись, генерала Жигалова! – говорит кто-то из толпы.
– Генерала Жигалова? Гм!.. Сними-ка, Елдырин, с меня пальто… Ужас как жарко!
Должно полагать, перед дождем… Одного только я не понимаю: как она могла тебя уку-
сить? – обращается Очумелов к Хрюкину. – Нешто она достанет до пальца? Она маленькая,
а ты ведь вон какой здоровила! Ты, должно быть, расковырял палец гвоздиком, а потом и
пришла в твою голову идея, чтоб соврать. Ты ведь… известный народ! Знаю вас, чертей!
– Он, ваше благородие, цигаркой ей в харю для смеха, а она – не будь дура и тяпни…
Вздорный человек, ваше благородие!
– Врешь, кривой! Не видал, так, стало быть, зачем врать? Их благородие умный гос-
подин и понимают, ежели кто врет, а кто по совести, как перед Богом… А ежели я вру, так

11