Page 28 - Брат, которому семь

— Да-а… — протянул Мишка Гусаков.

Алька сел на корточки, и на испорченную штанину стали капать крупные
слезы.

— Не реви, — сказал Лапа. — Зашьём и выстираем.

Решили сперва выстирать. Мишка принёс кусок туалетного мыла. На речку
не пошли: стирали в бочке с дождевой водой, которая стояла за столовой.

Мишка говорил, что в дождевой воде стирать лучше всего. Вода скоро стала
мутной и тёмной. Брюки почему-то стали тоже тёмными.

— Не реви, — снова сказал Лапа. — Высохнут — сделаются белые.

Дырки на штанине стали не такими заметными. Наверное, потому, что
вокруг каждой расплылось грязное пятно.

Алька ушёл на дальнюю лужайку среди берёзовых кустов и остался там один
со своим горем. Брюки он разложил на траве, чтобы сохли. Но они сохнуть
не хотели.

Может, он так и просидел бы до самого ужина, но вдруг раздались шаги и
побрякиванье. Шли Лапа и Мишка, а побрякивал утюг.

— Будем сушить утюгом, — сказал Лапа. — Будут штаны белые и гладкие.
Главное, Санька, сообразительность…

Алька прерывисто вздохнул и улыбнулся. Впервые после аварии.

— Где ты утюг взял, Лапа?