Page 106 - Детство

смотрел на него, зная, что мать умерла, ожидая, когда он поймёт это.
Пришёл вотчим в парусиновом пиджаке, в белой фуражке. Бесшумно взял стул, понёс
его к постели матери и вдруг, ударив стулом о пол, крикнул громко, как медная труба:
- Да она умерла, смотрите...
Дед, вытаращив глаза, тихонько двигался от печи с заслоном в руке, спотыкаясь, как
слепой.
Когда гроб матери засыпали сухим песком и бабушка, как слепая, пошла куда-то среди
могил, она наткнулась на крест и разбила себе лицо. Язёв отец отвёл её в сторожку, и, пока она
умывалась, он тихонько говорил мне утешительные слова:
- Ах ты,- не дай бог бессонницу, чего ты, а? Уж это - такое дело... Верно я говорю,
бабушка? И богату и просту - всем дорога к погосту,- так ли, бабушка?
Взглянув в окно, он вдруг выскочил из сторожки. но тотчас же вернулся вместе с
Вяхирем, сияющий, весёлый.
- Ты гляди-ко,- сказал он, протягивая мне сломанную шпору,- гляди, какая вещь! Это мы
с Вяхирем тебе дарим. Гляди - колёсико, а? Не иначе казак носил да потерял... Я хотел купить
у Вяхиря штучку эту, семишник давал...
- Что ты врёшь! - тихо, но сердито сказал Вяхирь, а Язёв отец, прыгая предо мною,
подмигивал на него и говорил:
- Вяхирь-то, а? Строгий! Ну - не я, он дарит это тебе, он...
Бабушка умылась, закутала платком вспухшее, синее лицо и позвала меня домой,- я
отказался, зная, что там, на поминках, будут пить водку и, наверное, поссорятся. Дядя Михаил
ещё в церкви вздыхал, говоря Якову:
- Выпьем сегодня, а?
Вяхирь старался рассмешить меня: нацепил шпору на подбородок и доставал репеёк
языком, а Язёв отец нарочито громко хохотал, вскрикивая:
- Гляди, ты гляди, чего он делает! - Но видя, что всё это не веселит меня, он сказал
серьёзно: - Ну - буде, очнись-ка! Все умрём, даже птица умирает. Вот что: я те материну
могилу дёрном обложу - хошь? Вот сейчас пойдём в поле,- ты, Вяхирь, я; Санька мой с нами;
нарежем дёрна и так устроим могилу - лучше нельзя!
Мне понравилось это, и мы пошли в поле.
Через несколько дней после похорон матери дед сказал мне:
- Ну, Лексей, ты - не медаль, на шее у меня - не место тебе, а иди-ка ты в люди...
И пошёл я в люди.
1913-1914 гг.