Page 139 - Дни и ночи

пошарил рукой у пояса, где должна была висеть граната, но ее не было - он только что отдал
ее Масленникову. А немцы подскочили совсем близко. Масленников из-за плеча Сабурова
швырнул гранату, но она почему-то не разорвалась. Тогда Сабуров перехватил автомат за
дуло и со всего размаху ударил прикладом по возникшей рядом черной фигуре. Он
размахнулся с такой силой, что не удержался и, обрушив автомат на что-то треснувшее, сам
упал лицом вперед. Это спасло его - длинная автоматная очередь прошла над ним.
Масленников выстрелил несколько раз из нагана и увидел, как немец замахнулся
автоматом над лежащим Сабуровым. Отбросив пустой наган, Масленников сбоку прыгнул
на немца, и они оба покатились по каменному полу. Они катались, стараясь перехватить друг
у друга руки. Левая рука Масленникова попала между двумя камнями; он услышал, как она
хрустнула, и больше не мог ею двинуть. Другой рукой он продолжал сжимать горло немца и
катался, оказываясь то поверх него, то под ним. Последнее, что он ощутил, было что-то
твердое, прижатое к его груди. Немцу удалось вытащить из-за пояса парабеллум, прижать
свободной рукой к телу Масленникова и несколько раз подряд спустить курок.
Опомнившись от падения, Сабуров вскочил и увидел черный катавшийся под ногами
клубок. Потом раздались выстрелы, клубок разорвался, и большая незнакомая фигура стала
подниматься на корточки. У Сабурова ничего не оказалось под руками, он рванул с пояса
автоматный диск, прямо, как был, в чехле, и опустил на голову немца раз, второй и третий со
всей силой, на какую был способен.
Прибежавшие из соседнего подвала автоматчики уже лежал" за выступом стены и
стреляли. Контратака была отбита.
- Миша! - крикнул Сабуров.- Миша!
Масленников молчал.
Опустившись на землю, оттолкнув мертвого немца, Сабуров, шаря руками, дотянулся
до Масленникова, ощупал петлицы, орден Красной Звезды на гимнастерке, потом
дотронулся до лица Масленникова и снова позвал: "Миша". Масленников молчал. Сабуров
еще раз ощупал его. Слева, у сердца, мокрая гимнастерка прилипала к пальцам. Сабуров
попробовал поднять Масленникова. У него мелькнула дикая мысль, что если он сейчас
поднимет Масленникова так, чтобы тот стоял, то это очень важно - тогда, наверное, он будет
жив. Но тело Масленникова беспомощно обвисло на его руках. Тогда Сабуров поднял его на
руки, так же как Масленников четыре дня назад поднял Аню, и понес, переступая через
камни.
- Пушки выкатили? - спросил он, услышав голос артиллерийского лейтенанта,
подававшего команды.
- Да.
- Где поставили? - опять спросил Сабуров, стоя так, словно он забыл, что на руках его
лежит Масленников.
- Одну здесь, а две по флангам.
- Правильно,- сказал Сабуров.
Дойдя до подвала, где оставался еще кусок цементного потолка и можно было зажечь
спичку, он опустил на пол тело Масленникова и сел рядом с ним.
- Миша,- позвал он еще раз и, чиркнув спичкой, сразу прикрыл ее рукой.
В слабом свете перед ним мелькнуло бледное лицо Масленникова с закинутыми назад
кудрявыми волосами, одна прядка которых, мокрая и беспомощная, прилипла ко лбу.
Сабуров поправил ее.
Хотя всего несколько минут отделяло их последний разговор от этого безмолвия, но
Сабурову казалось, что прошло бесконечно много времени. Он вздрогнул и горько заплакал,
второй раз за эти пять дней.
Через час, когда кончилась последняя немецкая ночная контратака и стало ясно, что
немцы решили отложить следующие атаки до утра, Сабуров позвал к себе командира
саперного взвода, участвовавшего в штурме дома, и приказал ему вырыть могилу для
Масленникова.