Page 136 - Дни и ночи

- Тем более успею, товарищ генерал,- сказал Сабуров.
- Ну что же, добре, добре,- сказал Проценко.- Начнем свое наступление с этого. Только
имей в виду,- обратился он к Сабурову,- транжирить людей я не дам. Дом возьмем, не
сомневаюсь. Но все-таки в Сталинграде пока еще в осаде мы, а не немцы, как бы хорошо ни
было там, на севере. Понимаешь?
- Понимаю,- ответил Сабуров.
- Товарищ генерал,- сказал Ремизов.
-Да?
- Разрешите, я лично приму участие в операции.
- Лично? - хитро прищурился Проценко.- Это что же значит: на командном пункте у
Сабурова будете? Ну что же, так и должно быть - вы же командир полка. Или, может быть, к
Конюкову в дом полезете? Вы это имеете в виду? Полезете?
Ремизов молчал.
- Полезете?
- Полезу, товарищ генерал.
- Тоже допустимо. Но вот уже в тот, в другой дом вам не разрешаю лазить. Пусть один
Сабуров туда идет. Понятно?
- Есть, товарищ генерал,- сказал Ремизов.
- Он туда, вы - в дом Конюкова, а я, может быть, сам на командный пункт приду. Вот
так и решим. Сейчас прикажу подобрать вам тридцать человек. Только берегите. Последние,
имейте в виду.
- Разрешите идти? - спросил Сабуров.
- Да. Сообщайте мне по телефону, как подготовка идет. Подробно сообщайте. Мне же
интересно,- вдруг совсем просто добавил он.- Да, вот еще. От имени командира дивизии
скажите бойцам и командирам: кто первым в дом ворвется - орден, кто следующим - медаль,
кто "языка" возьмет - тоже медаль. Так и передайте. Конюков, говоришь, первоначальное
предложение сделал? - спросил Проценко у Сабурова.
- Конюков.
- Конюкову - медаль. Я ему недавно орден дал, да?
- Да,- сказал Сабуров.
- Вот и хорошо. Теперь - медаль. Пусть носит. Так и скажи ему: медаль за мной. Все.
Можете идти.
XXVI
Весь день прошел в подготовке к ночному наступлению. Все делалось быстро, без
задержек и с удивительной готовностью. Казалось, лихорадочная жажда деятельности
охватила всех в дивизии. Уже через два часа Сабурову позвонил начальник штаба дивизии и
сказал, что тридцать человек собраны. Артиллеристы с разных участков дали три пушки для
того, чтобы после взятия дома сразу же, ночью, вкатить их туда. Петя в углу блиндажа
возился с автоматами - своим, Сабурова и Масленникова, так тщательно прочищая и
смазывая их, как будто от этого зависела судьба операции. Он даже вытащил из угла
порванную холщовую сумку Сабурова для гранат и тщательно заштопал ее. Той строжайшей
тайны, которой требуют военные уставы во время подготовки к операции, на этот раз в
батальоне соблюдено не было. Напротив, каждый знал, что ночью готовится захват дома, и
радовался этому, хотя кому-то из них, наверно, предстояло именно в эту ночь сложить свою
голову.
И далекая непрекращавшаяся канонада, говорившая, что наступление продолжается, и
эта неожиданная идея захвата дома после долгого стояния в обороне - все, вместе взятое,
заставляло не думать о смерти или, точнее, думать о ней меньше, чем обычно.
Под вечер в батальон явился Ремизов. Он сказал, что его люди и люди Проценко уже
готовы и ждут. Они вчетвером - Ванин, Масленников, Сабуров и Ремизов - наскоро
закусили, не особенно сытно, потому что Петя, занятый чисткой автоматов, на этот раз
сплоховал, и договорились о распределении обязанностей. Ванин должен был остаться в