Page 134 - Дни и ночи

кружками и с открытой банкой консервов, из которой веером торчали вилки.
- Налей и себе,- сказал Сабуров, изменяя своему обыкновению.
Петя приподнял плащ-палатку, вышел и тут же вернулся со своей кружкой, судя по
быстроте возвращения, налитой заранее.
Чокнувшись, они молча выпили, потому что все было ясно и больше говорить было не
о чем: пили за наступление.
Через полчаса позвонил Проценко и уже более спокойным голосом, но все еще
взволнованно сообщил, что из штаба фронта получено официальное подтверждение, что
наши войска в пять часов утра после мощной артиллерийской подготовки перешли в
наступление северней Сталинграда.
- Отрезать их будут, отрезать!-радостно закричал Масленников, когда Сабуров,
положив трубку, рассказал им содержание разговора с Проценко.
- Идите,- сказал Сабуров,- ты, Ванин, в первую роту, а ты в третью. Расскажите людям.
- А ты здесь остаешься? - спросил Ванин.
- Да. Я хочу с Ремизовым поговорить.
Сабуров очинил карандаш и, достав из папки штабных документов листок со схемой
расположения участка батальона и впереди лежащих домов, задумался. Потом он сделал на
схеме одну за другой несколько быстрых пометок. Да, они тоже сегодня должны наступать.
Это было для него ясно. Он, конечно, представлял себе, что главные события разыграются
теперь далеко от них на севере и, может быть, на юге, а их удел - пока что сидеть здесь. Но
тем не менее сегодня, когда началось то великое, чего они все с таким трепетом ждали, у
него появилась торопливая жажда деятельности. То, что накопилось в душе и у него и у
других, должно было найти свой выход. Он позвонил Ремизову:
- Товарищ полковник?
- Да.
- Разрешите прибыть к вам. У меня есть план одной небольшой операции.
- Операции? - сказал Ремизов, и даже по телефону было заметно, как он улыбнулся.-
Лавры наступающих армий не дают покоя?
- Не дают.
- Ну что ж. Это хорошо,- сказал Ремизов.- Только не ходите ко мне, я сам приду.
Ремизов пришел через полчаса, разделся и, сев рядом с Сабуровым, стал пить
принесенный ему Петей горячий чай.
- В некоторой степени подобное чувство я испытал после долгого стояния в Галиции в
дни летнего наступления тысяча девятьсот шестнадцатого года. Прекрасное было чувство,
особенно в первые дни. Но сейчас больше.
- Что больше? - спросил Сабуров.
- Все больше: и чувство и наступление, очевидно.
- А вы думаете, это очень большое наступление?
- Убежден. Ну что у вас за план? - Ремизов отставил в сторону кружку.
- План простой - захватить вот этот, следующий за конюковским, бывший мой дом.
- Когда?
- Сегодня ночью.
- Каким образом?
Сабуров коротко развил перед Ремизовым план, о котором ему ночью, не предполагая,
что осуществление так близко, говорил Конюков.
- Главное, атаковать не оттуда, откуда могут ждать, а прямо от Конюкова, из
осажденного дома, где немцы ничего не ждут, кроме пассивной обороны.
Ремизов пощипывал седые усы.
- А люди? Это хорошо. Но люди?
- Меня тоже это раньше смущало,- сказал Сабуров.- Но сегодня, после этой канонады, я
думаю, сделаем и так.- Сабуров улыбнулся.- Да и вы на радостях немножко дадите, а?
- Дам,- в свою очередь, улыбнулся Ремизов.